Собрание сочинений в десяти томах. Том десятый. Адам – первый человек. Первая книга рассказов. Рассказы. Статьи - стр. 31

– А там, за конторой куски бороны лежат выкинутые, – сказал я.

Мы пошли за контору с развевающимся над крыльцом дымно-розовым флагом с серпом и молотом. По дороге я поздоровался с дедушкой Дадавом и погладил по голове Джи, охранявшего полуторку. Ржавые куски малой бороны действительно валялись за конторой.

– Та промеж зубцами той бороны две ласки пролезет, – сказала тетя Мотя.

– А это ничего, – отвечал я, – борону можно забить в землю, а между зубцами подкопать и заложить камнями.

– Ну, молодца! – восхитилась моей инженерной мыслью тетя Мотя. – Правильно. Забьем. Заложим. Молодца!

Мы взяли метровый кусок ржавой малой бороны и пошли к курятнику. По праву первооткрывателя я нес кусок бороны сам. Он был не такой уж легкий, но важность совершаемого мною деяния приумножала силы. Тут из дома вышли мой дед Адам с маленьким фибровым чемоданчиком, называемым у нас «балеткой», тетя Нюся, тетя Клава, оба милиционера, красивая доярка Зейнаб и счетовод Муслим. Все они направились к полуторке, которую охранял Джи.

Увидев моего деда Адама во главе свиты, я тут же, посреди двора, положил кусок бороны на землю случайно зубцами вверх, и мы с тетей Мотей присоединились к свите.

– Залезай в кузов, – сказал молодому милиционеру мой дед Адам.

Милиционер покосился на сидевшего у машины Джи.

Дедушка Дадав позвал Джи от машины, снял его с поста, и только тогда молодой милиционер в длинной шинели полез через боковой борт в кузов. При этом, когда он оперся ногой о почти лысое колесо, сапог его чуть не соскользнул. Милиционер еле-еле успел перекинуть свое тело в кузов полуторки. В кузове он приоткрыл брезент, под ним оказались какие-то полные мешки.

– Сосчитай их, – приказал лейтенант.

– Нечего считать, – сказал мой дед Адам, – сдадим в Заготзерно по весу.

– Сначала поедем в отделение, – сказал лейтенант.

– Нет, в Заготзерно, – твердо возразил дед. – Мне еще машину им сдавать, или ты хочешь повесить ее на себя?

Последние слова деда явно смутили лейтенанта. Он долго что-то соображал в уме и, наконец, махнул рукой:

– Ладно. Сначала в Заготзерно, – и тут же добавил, обращаясь к своему младшему напарнику: – Я следом за вами.

– Пука! – Не склонный к сантиментам, мой дед Адам поднял руку, прощаясь со всеми нами. Его волнение выдало только это «пука» вместо «пока», когда волновался, дед часто переходил на польский строй речи.

– А ты скоро? – все-таки спросил я.

Дед утвердительно кивнул мне и весело подмигнул сразу обоими глазами, с интервалом в доли секунды.

– Давай крутани, – дед подал молодому милиционеру вытертую до блеска железную заводную ручку, а сам сел к рулю.

Под нашими пристальными взглядами милиционер кое-как вставил ручку в нужное отверстие радиатора и неловко крутанул ее раз, другой, третий.

– Давай-давай! – высунулся из кабины мой дед.

Наконец, машина завелась. Вытащив ручку, милиционер вместе с ней сел в кабинку к деду, и они поехали.

Тем временем лейтенант с любовью и тщанием обтирал ветошью свой мотоцикл, наводил красоту. Навел, газанул с грохотом на всю Центральную усадьбу и резко сорвался с места, видимо, желая немедленно догнать полуторку, которая почти скрылась за дальними взгорками.

Не догнал. Наехал на валявшуюся посреди двора борону зубцами вверх. Опечаленные внезапным отъездом деда, мы с тетей Мотей забыли ее подобрать, а сразу вместе с тетей Нюсей и тетей Клавой пошли домой, в тепло.