Собрание сочинений в 7 томах. Том 6. Листки – в ветер праздника - стр. 3
(В ветр)
И есть “клубящееся шествие-пенье… в далеком народе-отце” (В ТУМАНЕ). Есть еще и “сельские и полевые” люди. Рассеиваются иллюзии, разбегаются в разные стороны тропы по поэтической местности Геннадия Айги и опять сходятся воедино. От “Поля-России” к околице родного села Синьял, от европейских космополитических топосов (полисов) к крохотной Чувашии (Чъваш Ен). После отчаяния, испытанного от осознания того, что в тоталитарном социуме “Бог мертв” (Ницше сказал, а Хайдеггер подтвердил это), Айги обнаружил Его-проявления, нашел свой отдельный Путь к Сущему-в-Себе в пределах своей местности. Круг замыкается… У-топия Айги замыкается на изначальной топии родной земли…
(Круг)
атнер хузангай
мир сильвии
об этой книжке
В феврале 1991 года Геннадий Айги, будучи в Париже, некоторое время жил в одной семье, состоявшей из мамы Луизы и ее маленькой дочери Сильвии.
На прощание Луиза протянула поэту новенькую записную книжку с изображением трав на обложке (работы художника Уильяма Морриса) и попросила его написать несколько слов для Сильвии – на память.
В благодарность за гостеприимство, – именно Сильвия предоставила ему свою комнату, – дядя Айги превратил эту 32-страничную книжечку в стихотворную книгу. Он заполнил ее за 32 минуты (время до пробуждения Сильвии), написав по одной фразе на каждой странице. И все это случилось в Париже, на улице Банкиров.
|Декабрь1992I
Ренн
Ф. М.
немного от автора
Долгое время я ничего не знал о судьбе Сильвии и Луизы (как и самой этой книжки). Я даже просил своих французских друзей что-нибудь разузнать о них (тем более, что в семье Луизы чувствовалась какая-то неустроенность и бедность, и воспоминания о них были беспокоящими). Одна моя парижская приятельница даже отправилась по их адресу и с изумлением сообщила мне: “Знаешь, все это похоже на сказку. Там, на улице Банкиров, нет этого дома. Все дома стоят, а на месте этого – пустырь…” (а надо сказать, что улица Банкиров находится в центральной части Парижа).
И вдруг, неожиданно, в марте этого года, когда я опять приехал в Париж, я получаю по почте пакет с двумя экземплярами этой книжки, прекрасно изданной на трех языках (на русском, французском и бретонском). Оказывается, мой друг, замечательный переводчик Андре Маркович, еще в 1992 году выпустил ее в Ренне, в издательстве la riviere echapee. На французский ее перевел сам Андре, а на бретонский – Ален Ботрель.
Итак, книжка нашлась. Надеюсь, что со временем я найду и Сильвию с Луизой.
|май 2000|
Москва
Г. А.
итак вступительное слово ветра
рыцарские доспехи солнца
утреннее “что ты толкаешься” подушки
недоумение зеркала
сердитые восклицания зубной щетки
весёлый бред мыла
блестящее “все в порядке” градусника
лихорадочный юмор газированной воды
дипломатические переговоры обоев
блаженная улыбка молока
гуляющее “тук-тук” дверного косяка
путешествие бус
вечно откладываемый визит банкиров
одинокое “угу” гладиолуса
“а я не скажу” шкафа
верленовый монолог неба
приход маминых пальчиков
задумчивость свечи