Собрание сочинений. Том 2. Проза - стр. 47

Согласиться с профессором вполне мне мешают те самые лукавые искорки, которые я видел в глазах голого человека и которые, я в этом уверен, никогда не могли бы проблеснуть в глазах зверя. У меня есть на этот счет свое мнение. Я думаю, что голый человек моего детства все-таки кое-что помнил, а именно: он помнил, что забыл – забыл себя, свое имя, свою родню и родину, забыл все, что делало его одним из нас. И это единственное воспоминание, единственная мысль, делали его счастливо пляшущим свободным существом, радостно принявшим наши хлеб и вино. Голый человек знал, что отказался от всего, хотя уже не имел ни малейшего представления о том, что собой представляло то, от чего он отказался. Он обладал такой свободой, какую не может дать даже смерть, ведь он как бы был мертвым, знающим, что умер (подобно тому, как спящий знает, что спит). А это именно то, к чему мы подсознательно стремимся в своих обидах, представляя опустевший без себя мир, зареванные лица родных, ничтожество существования, покинутого нами, как нелюбимая женщина. То, в чем секрет вековечной тяги людей к опию и лотосу, к хрустальным водам Леты и лизергиновой кислоте, – не быть, сознавая, что тебя нет.

Мальчик К. интересовался жизнью низших растений и грибов. Он хотел выращивать мухоморы и поганки в горшках, словно цветы. Однажды он взял совок и мешок и пошел на болото за рассадой. Бабушка и дедушка в это время пили на веранде душистый чай с лимонником и не видели, как мальчик исчез.

Мальчик шел долго и забрел глубоко в болото. Несколько раз он чуть было не провалился в трясину, но в конце концов, вспотевший и дрожащий от страха, выбрался на сухой островок. На островке росли странные кривые деревья и стоял удивительный, ни на что не похожий запах. Это место деревенские называли Чертовой плешью и боялись на него ходить.

Но мальчик был городским и ничего про это не знал. Он пошел вглубь островка и в самом его центре набрел на черный камень. Тут ему почему-то неудержимо захотелось встать на колени. И он встал на колени перед камнем, и вокруг него тотчас же заплясал вихрь из витаструктур пентаморфного типа, характеризовавшихся легкой осевой асимметрией, имевших в сечении ~12–13 мм и обладавших высокой гравитационной анизотропностью. Средний период их полураспада по Кунцу (k) составлял 8,3*1014 секунд. Некоторое количество этих витаструктур проникло в мальчика, двигаясь вдоль дефектов в силовом поле, и мальчик сразу очень многое понял, отчего испытал ни с чем не сравнимое наслаждение.

Затем мальчик решительно встал и отправился обратно домой. Утонуть в болоте он больше совсем не боялся.

Когда он наконец добрался до дачного поселка, уже смеркалось. Дедушка и бабушка, как только допили свой чай, сразу заметили, что мальчик исчез. Тогда они очень испугались и стали ходить по всему поселку и спрашивать, не видал ли кто их внука. А потом начали принимать лекарства от сердца и давления.

Поэтому когда мальчик все же вернулся, дедушка в гневе пару раз огрел его ремнем по заднице, а бабушка долго кричала всякие обидные слова. Но мальчик не заплакал, потому что под воздействием витаструктур он перестал испытывать боль и обиду, да и вообще человеческие чувства.

Вместо этого он просто дождался, когда дедушка с бабушкой уснут, прокрался на цыпочках по скрипучим половицам в чулан, взял там топор и зарубил дедушку с бабушкой. Поскольку мальчик был инфицирован витаструктурами, физическая сила его многократно возросла, и он без особых затруднений расчленил тела стариков, извлек кишки и выложил ими на полу пентаграмму, а кровью на стенах нарисовал пятиконечные перевернутые звезды. Эти крайне бессмысленные, чтобы не сказать идиотские с человеческой точки зрения действия играют крайне важную роль в цикле существования витаструктур указанного типа – они необходимы для их успешного размножения.