Размер шрифта
-
+
Собрание сочинений. Том 2. Мифы - стр. 14
губы коричневым – груди колена
…мертвых живых ли —
не люди а вихри
…ближе к офортам гравюрам —
и ты обозначен
пунктиром
в квадратном просвете
(одолжил покойный Малевич
моему отцу) —
пустыней
задувает оттуда
в песчаной метели
стремительно путник в сером
приближается как удаляется…
не ухватишь края одежды
а лицо – кипарисом в небо!
у меня здесь двигаются стены
как у Глезера на Преображенке
открываются неожиданно
колоннады и перспективы
коридоры ведут не туда —
лестницы
легко заблудиться
сколько чающих пропало
в пространстве и времени
в ином измерении
я встречал сумасшедших
блуждающих
из жизни ушедших
или о ней не подозревающих
двое прошли
обсуждая вопрос:
сколько ангелов может усесться
на ус
Сальвадора Дали?
я – пас…
я меня – сердце…
я например
чтобы мне мой Лувр не стал кошмаром
знаю как вернуться
в Аньер
на рю де ля Марн
к внуку и жене
как повернуться
в замочной скважине
откуда бьет сноп света
БЛОШИНЫЙ РЫНОК (1995)
здесь живут шевелятся
переулки улицы
забитые платьем тряпьем
море людей – кафе по краям
праздник «старье берем»
скалистые здания
чуть намечены небеса
какое-то чувствуется страдание
прозябание
и вращение
колеса
павильоны балаганы —
кожи целые вагоны
куртки пуговицы – медь
можно армию одеть
ветхие вещи
редкие вещи
видимость целости
окаменелости
камни хвощи
впился как клещ! —
ценная вещь
летний зной
липнет к лицам желтизной
вдруг
неизвестно как
возник
шелест платьев и плащей
или что-нибудь еще…
шорох жизни прожитой
какое-то птичье
течет безразличье —
толпа человечья
тебя окружают
толкаясь жуют
дынные головы
хищные клювы
карикатуры
фигуры
клошары
кошмары Гюго и Сысоева —
сошел с иллюстрации
и смотрит в прострации —
куклы говорящие
где же настоящие? —
не видны хозяева
что-то пронеслось
в мельтешенье рынка
вроде бы в глаз
залетела соринка
перед собою разложили
всё чем когда-то люди жили:
тазы сервизы
самовары вазы
протезы
всякой мелочи смешение
и ненужного до хуя
и на столиках – украшения
как серебряная чешуя
нефритовый жук
игра
шкура тигра
и в куче пиджак
с убитого негра
а сам продавец —
человек посторонний
свет потусторонний
пролетевших птиц
растущие здесь деревья
и те – не внушают доверья
может быть сам Жан Вальжан
подсвечники эти
в руках держал
тогда на рассвете…
прости ему добрый священник
опять он украл из‐за денег
слышится свист
странный и сонный
росчерк мгновенный —
почудился крест
вынесла старуха
целую помойку
не боясь греха
вещи зловеще
глядят на хозяйку
и чулки как потроха
немцы Хольт и Вальтер
смотрят: кольт и вальтер
в кобурах из кожи —
ужас как похожи!
– а ну покажи!
по-русски рявкает мурло
на асфальте
дышат витражи
отсветы – цветное стекло
звук нарастает
тонкий звенящий
будто стекла
уронили ящик
люди оборачиваются:
что это?
небо
самозатачивается?
на стуле женщина простая
как тишина среди базара
вяжет и вяжет
не уставая
что-то длинное из мохера…
так же сидела она у дороги
когда Робеспьера
везли на телеге
видела косицу и спину —
солнце било в глаза —
и вопила:
«на гильотину!» —
не переставая вязать
звук изгибается – пение
электропилы?
она улыбается:
люди злы —
и надо иметь терпение
в тряпках что навалом
белым синим алым
роятся парижанки
быстро и жадно
и безошибочно по-французски
тащат из кучи
юбки и блузки —
удача и случай
нет ни краски ни прически
карие глазки
узкие губы
но движения бедер —
облипает их ветер —
млеют арабы
звук приближается
тонкий-тонкий
уже не выдерживают
перепонки
кто-то бежит
зажимая уши
собака визжит —
Страница 14