Собрание малоформатной прозы. Том 8. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза - стр. 23

«Пахан хаты, а, возможно, и пахан зоны».

Выждав положенное время, Новенький произнёс блеклым, бесцветным голосом (как учили знающие люди):

– Привет всем честным бродягам.

– Фальшиво спел, – игриво обернулся ко льву сиделец, напомнив Новенькому этой выходкой льстивого шакала Табаки из сказки о Маугли.

– Вот ты и прокамертонь, – с ленивой презрительностью глянул на «Табаки» «лев».

«Табаки» молча вышел в проход между шконками. Он оказался неожиданно высоким для своего плюгавенького общения со «львом» мужчиной неопределённого возраста с маленькими глазками-буравчиками.

– Кого я вижу! – слегка откинув голову назад и панибратски раздвинув руки, вальяжно двинулся навстречу Новенькому «Табаки».

Подпустив «Табаки» на дистанцию подшагивания с ударом, Новенький провёл хорошо поставленный приём по верхнему уровню.

«Табаки» отлетел назад с падением навзничь, впечатался затылком в цементный пол.

– Технично, – прокомментировал действие Новенького сиделец с видом единоборца в полутяжёлом весе.

Новенький молча оглядел камеру, приметил свободную шконку на верхнем ярусе, легко закинул на неё своё натренированное тело и отвернулся к стене.

– Дождёмся, пока уснёт и возьмём его на кукен-квакен? – ощерился старикан с прочерневшими от чифиря зубами.

– Не мельтиши! – прицыкнул на старикана «лев». – Присмотримся, дождёмся малявы с воли, тогда и примем решение.

Новенькому долго не спалось. Воспоминания бурным, хаотичным потоком клубились в голове, прерывая друг друга, не поддаваясь их осмыслению. Вспомнилась его самая первая и самая яркая любовь, ставшая любовью на всю жизнь. Новенькому было тогда лет пятнадцать. Он ехал с отцом по каким-то отцовским делам. Приехали в центр города. Отец долго искал свободное место для парковки. Едва они остановились, к автомобильному окну со стороны отца наклонила голову молодая женщина. Ни до, ни после этого Новенький не встречал более прекрасного лица. Её лицо пылало требовательностью, не допускающей возражений:

«Ты где был! Ты где был!!!»

Отец молча захватил подбородок этого наипрекраснейшего лица сильными жёсткими пальцами своей левой руки, и взгляд красавицы забархатился полной покорностью. Это был иной ракурс неописуемой красоты. Это было выше, запредельнее любых восторгов.