Собрание малоформатной прозы. Том 5. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза, прочее - стр. 4

Мышечная расслабленность вызывала дрёму, дрёма – сны. Во сне Элен была полна сил, здоровья, энергии. Она весело плескалась в воде возле берега. Вдруг резкая боль пронзила её ногу ниже колена. Затем такая же боль возникла в другой ноге, и тут же, как по команде, на её тело обрушился целый поток таких болевых ощущений.

Пираньи!

Элен метнулась к берегу, но стая мерзких хищниц отрезала ей путь к спасению.

Выхода нет! В считанные минуты от Элен останется только скилетированный труп.

Элен в ужасе просыпается.

Её тело обезображено кровоточащими кавернами от острых хищных зубов. Сами хищники, отпугнутые её криком, разбежались, но поняв, что боятся нечего, стали подступать вновь. С их мордочек капала кровь. Её кровь! Их глаза полыхали ненасытным огнём.

Крысы!

Целое полчище крыс!

Вот она, её смерть!

Вот он, конец пути через тернии к… чёрной бездне!

Элен проснулась в своей каюте. Её разбудил бодрый голос, вырывающийся из стереодинамиков:

– Уважаемые дамы и господа! Наш лайнер прибывает в порт назначения…

Наш лайнер?

С ним всё в порядке?

С нами всё в порядке?

Какое счастье!!!

Народные приметы и суеверия – это плод коллективного разума, выверенный многими столетиями. Говорят, что были времена, когда и предостерегающие приметы, и суеверия всегда сбывались. Или почти всегда. То же было и со сновидениями…

Верила в предостерегающие приметы, суеверия и сновидения богобоязненная Марфа Тимофеевна. После плотного ужина она засиделась с гостеприимной хозяйкой, с которой давно не виделась, за вишнёвой наливочкой, да за совместными воспоминаниями об их девичьих годах. Эти воспоминания и наливочка настроили Марфу Тимофеевну на нежный романтический лад. Поэтому, укладываясь в постель «на новом месте», она по принятому для такого случая обычаю (всуе) пробормотала: «На новом месте приснись жених невесте!».

Не удивительно, что сны у рано овдовевшей, полной здоровья и спелого женского шарма Марфы Тимофеевны изобиловали сценами бурной и ненасытной любви, по которой зело истосковалось её моложавое тело. Вот только лица своего пылкого и неутомимого мужчины разглядеть ей не удавалось. Стоило только ему приблизить к её глазам свой взор, обжигающий огнём страсти, как отуманивалось всё перед нею, ноженьки подгибались, и тело податливо обмякало в его сильных и властных руках.

Как сладка была для неё эта мужская власть!

За утренним чаем, Марфа Тимофеевна сидела умиленно-притихшей, будто боялась спугнуть пророческое значение сна.

– Что с тобой, душенька моя? – обеспокоилась ласковая хозяюшка необычным состоянием своей подруги. – Или приснилось что?

Во взгляде хозяюшки затеплился по-доброму догадливый огонёк.

Ох уж, эта женская проницательность!

– Давай, подружка, рассказывай всё, как есть, без утайки!

Умеют задушевные подружки выпытывать одна у другой такое, о чём и рассказывать совестно!

Едва закончила Марфа Тимофеевна пересказ своих ночных сновидений, как в гостиную вошёл слуга:

– Барыня! К Вашей милости гость пожаловал-с!

Тот гость был обеим в новинку. В их провинциальном захолустье всякая новинка – событие. А тут такая диковинка: только что вышедший в отставку по требованию сурового отца – богатого соседского помещика и бессменного председателя дворянского собрания – бравый майор лейб-гвардии драгунского полка Николай Васильевич Шарахин! Единственный наследник отца. Ему теперь повелел отец принять на себя заботу обо всех фамильных владениях. По доброму соседскому обычаю, следуя с места службы в родное имение, Николай Васильевич явился с визитом вежливости к многоуважаемой Авдотье Пантелеймоновне, мимо поместья которой, случилось ему проезжать.