Собрание малоформатной прозы. Том 12. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза - стр. 2
«Что ему нужно от меня?» – растерялся Никита.
Существо с фосфорическим взглядом неожиданно разразилось пугающе зловещим хохотом, взмыло в чёрное небо и… на его месте сгустилось бесформенное темное пятно, двинувшееся на Никиту. В дальнем конце двора взвыла кошка. Тёмное пятно превратилось… в Крысиху (!!!).
Никита метнулся назад, чтоб укрыться в дедовой хате, но за входной дверью оказался не в просторных дедовых сенях, а в тесном коридорчике, заставленном всяким хламом, среди которого Никита с ужасом увидел в неясном лунном свете, падающем из запылённого окошка, большую деревянную ступу и прислонённую к ней метлу.
Вбежав в жилую часть строения, Никита оказался в небольшой горнице с низким потолком. За широким столов в центре горницы восседала Крысиха. Она насмешливо уставилась на Никиту:
– Проходи, невежа, садись к столу.
– Зачем? – пролепетал Никита, осознав вдруг, что он попался в нехорошую западню.
– А затем, чтобы «чаи гонять да детей крестить», – угрожающе ощерилась старуха.
– Делай, что тебе матушка Ефросиния повелевает! – подошла к Никите горбатая остроглазая девка и отвесила ему тяжёлую затрещину.
Никита послушно присел к столу.
Горбунья молча стала выставлять на стол самовар, чайные приборы на двоих (для Крысихи и для Никиты), варенье и свежую выпечку.
За распитием чая Крысиха сказала Никите:
– Меня зови матушка Ефросиния. Повеления мои выполняй, не медля, не то я осержусь и накажу.
Никита сник. Он понял, что старухе надо подчиняться и это пугало его.
– Ты не молчи, невежа, а отвечай: «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», – отвесила Никите ещё одну затрещину горбунья.
– Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния, – промямлил Никита, томясь от нарастающего страха.
Старухино угощение показалось Никите безвкусным, но он делал вид, что ему всё нравится и всё думал, как бы ему побыстрее улизнуть от такого «гостеприимства».
– Ты не спеши, касатик, нам с тобой ещё детей надо окрестить, – угадала его мысли старуха.
Горбунья метнула на Никиту осуждающий взгляд, и тот поспешил ответить положенное «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», не понимая, о каком ещё крещении та толкует.
– Сейчас узнаешь, – ответила на его молчаливое недоумение ведьма.
– Ну-ка, Глашка, неси детей! – обернулась старуха к горбунье.
– Слушаю и повинуюсь, – поклонилась ведьме горбунья, шмыгнула за занавеску и вынесла оттуда корзину с пищащими комочками.
– Да, какие же это дети? Это же крысята… – вытаращился на ведьму Никита.
– Кому-то крысята, а кому-то – дети. – бросила на Никиту карающий взгляд старуха, и от горбуньи ему прилетела очередная крепкая затрещина.
– Я буду их крестить, а ты будешь мне помогать, – объявила старуха и приступила к совершению «таинства крещения» на какой-то гадкий сатанинский манер, постоянно давая Никите указания по оказанию ей помощи.
В дедову избу Никита возвратился лишь под утро.
Дед всю ночь крепко спал и о том, что происходило прошедшей ночью с его внуком, ничего не знал. То, что внук внезапно решил уехать к себе домой, деда огорчило, но отговаривать Никиту от этого он не стал. Видно, не сроднились они с ним за эту первую встречу.
Никита, приехав домой, подумал, что здесь злая колдунья его не достанет, но страх перед её колдовской властью над ним не проходил.
В первую же полночь сон Никиты был прерван чьим-то странно знакомым голосом, вызывающим его во двор. Никиту охватило чувство непреодолимого страха и он впал в состояние тупой покорности.