Собачья работа - стр. 22
– Вот как? – Женщина быстро обернулась ко мне с таким видом, словно только что увидела. – Она здесь… останется? И надолго?
– Пока не минует опасность! – пожал плечами мужчина.
– Это невозможно! – воскликнула пани Эльбета. – Она не может тут находиться! Она… она опасна!
Интересно чем? И для кого?
– Интересно чем? – озвучил мои сомнения мужчина в кресле.
– Вы же видели! Видели, как она набросилась на вашу сестру! На невинного ребенка!..
– Прошу прощения, ясная пани, – решила я подать голос. – Просто я выполняла свою работу и…
– Вот видите, матушка! Она не хотела причинять Агнешке боль…
– А мне это понравилось! – неожиданно заявило золотисто-кремовое чудо в лентах и оборках и даже подпрыгнуло на месте: – Сделай так еще, а?
От восторга и энергии, которыми так и лучился этот ребенок, мне стало слегка не по себе. Чем-то маленькая Агнешка напоминала моих младших сестер – таких, какими они были восемь лет назад. Сейчас это конечно же молодые девушки… невесты на выданье. А еще девочка так походила на своего старшего брата – те же глаза, нос, скулы, губы, цвет волос – словно князь Витолд вдруг раздвоился.
– Простите, маленькая госпожа, но меня наняли, чтобы охранять вашего брата, – я старалась говорить как можно вежливее, чтобы не ссориться с ее матерью раньше времени, – а вовсе не для того, чтобы… э-э… развлекать маленьких девочек.
– Я вовсе не маленькая! – притопнула ножкой Агнешка. – Мой отец погиб на войне! Он был героем!
– Я тоже была на войне.
– Ты-ы-ы! – Дитя сменило гнев на восторженное любопытство так быстро, что осталось диву даваться. – Это там тебе отрезали ногу?
– Агнесса! – воскликнула ее мать. – Это невежливо! Изволь вести себя как настоящая дама! Дамы никогда не говорят вслух о чужих недостатках…
Ага, они шепчутся про них в узком кругу, пугливо озираясь, чтобы не подслушали. Бывало такое, да. В храме Богини-Матери. Стоило мне переступить порог, как другие женщины забывали про слова молитв и исподтишка рассматривали протез. И шушукались, мгновенно замолкая и напуская на себя постные мины, как только резко оборачивалась в их сторону.
– Ногу мне отрезали в больнице, – спокойно объяснила я. – Когда меня ранили, и рана воспалилась.
– Тебе было больно? Резать целую ногу?
– Не стоит забивать голову ребенку такими кровавыми вещами, – решительно вклинилась княгиня. – Агнешка, милая, поцелуй брата и ступай к себе. Пора заниматься декламацией.
– Но я не хочу! – уперлось упрямое дитя. – Она говорит про войну! Где был отец! Витолд, скажи маме! А там страшно? Страшнее, чем спускаться в подвал ночью?
Последний вопрос предназначался уже мне. Я поймала взгляд ее матери – княгиня Эльбета тихо покачала головой.
– В подвале страшнее, – я постаралась говорить убедительно. – Там крысы. Вот такие, – показала руками. – И пауки, которые еще больше!
– А ты боишься крыс?
– Нет.
– А пауков?
– Тоже нет.
– Тогда я тебе не верю, – совершенно серьезным, взрослым тоном промолвила девочка. – Вы позволите удалиться, матушка?
– Ступай, – кивнула та.
Быстро чмокнув брата в щеку, Агнешка убежала и лишь на пороге задержалась, чтобы бросить на меня внимательный взгляд.
Взрослые не обратили внимания на уход ребенка – мачеха о чем-то негромко перешептывалась с пасынком, слуги тактично делали вид, что ничего не слышат. Собственно, там и слушать было нечего – обычный разговор, вертевшийся вокруг хозяйственных вопросов и каких-то работ, которыми некоторое время не может заниматься мужчина. На телохранителя обращали внимание не больше, чем на крупного лохматого пса. У нас дома раньше жил пес – большой, лохматый, белый с рыжими пятнами, по кличке Клык. Он жил у нас много лет, свободно бродил по дому. И никто его не замечал, пока не наступал на лапу. Так и тут. Я могла обойти комнату, сунуть нос туда-сюда, даже присесть – и все это оставалось без внимания.