Собачий сын. Мистика и приключения - стр. 15
Поднимался обратно – стоит соседка Настя, смотрит недобро. Маша опять звонила, сказала, что собиралась вот—вот приехать, но неожиданно заболела мама. Просила передать, чтоб не переживал из—за машины, картошку и овощи знакомый обещал помочь привезти… Чтобы берег себя, не забыл заплатить за квартиру, а у нее все в порядке, и приедет, как только сможет. Соседка все выпалила скороговоркой, потому что уже смутно понимала – бесполезно говорить. Укоризненно хлопнула дверью, оставив Щукина на площадке, пожираемого тяжкими мыслями.
Скорей, чтобы заглушить их, надо выпить.
Что—то даже не звонит никто… Ах да, скелет телефона валяется в углу.
Надо рыб покормить… Что—то грустные они какие—то. Может, им водки туда налить? Щукин не пожалел полбутылки для рыбьего счастья. Должон быть и у рыб хоть когда—нибудь праздник!… Включил телевизор и аккурат на эротику попал. Какой—то мускулистый китаец по первой программе имел со страшной силой девицу с косичками, а девице лет тринадцать на вид, не больше! Совсем одурели, буржуи проклятые…
Выключил.
Но, как блоха, уже перескочила на Щукина идея какую—нибудь бабу подцепить. А то и поговорить не с кем, и вообще, сами понимаете. Вся жизнь прожита, можно сказать, под каблуком. Разве ж это жизнь?!… Все равно жены еще долго не будет… А тоска странная обуяла – сил нет. Надо выйти в люди. Есть одна б… ская точка у рынка, кафешка вонючая. В былые дни обходил ее за версту, а сейчас, похоже, и податься—то больше некуда.
Побрызгался жениным дезодорантом прямо на пиджак, лицо умыл. Жених!
…Первая мысль, созревшая в мозгу, была стара, как мир. «Все бабы – суки.»
…Бумажник со всем, что там было, уперли. Только паспорт оставили, скоты. Нестерпимо болела нога, где—то в бедре, и голова – не помнил, кто и как доволок его домой, пьяного, почти без сознания. Чтобы не валялся на тротуаре, как скотина. Ничего не помнил…
Четкими кадры воспоминаний были лишь до того момента, как Щукин присоседился к какой—то компании в кафе, налили по первой, по второй… Стерва молодая, крашеная, вилась вокруг, в табачном дыму. Подполковник сорил деньгами, шутил, вспоминал молодость и кидал алчные глаза на пышный зад незнакомки. За женщин!… Еще пили. Потом, вроде, сговорились с бабой уйти. После этого – полная амнезия. Судя по всему, подлили что-то. Или дали по голове и бросили. Только дождь и боль. Очнулся уже у подъезда, весь мокрый. Дальше все смазано: вот два добрых духа, два тщедушных алкарика, из спившихся интеллигентов, тащат его дворами, руководствуясь пропиской в паспорте. Дотащили. Заглянули в лицо:
«Ну, ты как, мужик? Давай, ётить, воскресай! Дома есть кто?»
«Есть. Жена…»
«А, ну мы пошли тогда!» – затушевались алкарики и свалили в темень. И даже ничего не попросили. Мир не без добрых душ – еще раз понял Щукин. Про злые старался не думать. «Подлечусь – убью. Если лица вспомню…»
Благо, хоть ключи от квартиры на цепочке – Машин подарок – в кармане брюк не нашли, а то бы уже и дом обчистили… Дополз, ввалился, захлопнул дверь и сутки проспал.
Кто—то звонит. Звонок тренькает настырно, бьет в голову колоколом. Соседка? Участковый? Зачем?… Пока соображал, пока допрыгал на одной ноге до двери и глянул в глазок, уже никого не было. Открыл дверь, прислушался… Не успел.
Поскакал обратно, держась за стенку, поскользнулся и грохнулся во весь рост в коридоре… В бедре что—то хрустнуло – отключился от нестерпимой боли, долго лежал, приходил в себя. Надо бы «скорую»… Дополз до телефона, тупо покрутил в руках обломки…