Со щитом или на щите - стр. 16

В одной из комнат особняка и находился стальной шкаф, заполненный изящными, красиво оформленными коробочками с брюликами, как бесцветными, чистой воды, так и фантазийными – розовыми, синими, зелёными и другими.

Юрий выполнял основную работу: вскрывал замки, дверные и сейфовые, а я был на подхвате.

У нас глаза на лоб полезли, когда мы увидели, каким огромным количеством драгоценностей набито несгораемое хранилище. Наших сумок едва хватило, чтобы погрузить всё это добро, и тяжесть была – руки обрывала.

Вышли из дома. Огляделись. Дождь так и лил не переставая. Перед тем как приступить к выполнению задуманного предприятия, Юрий отключил свет на подстанции, передававшей электроэнергию посёлку, и темень была – глаз коли.

Тем же путём перебрались через забор на улицу – и бегом к дороге, где метрах в ста от домов ждал Пётр за рулём.

Заскочили в машину, Пётр дал по газам, немного погодя свернул на грунтовку и погнал между полями.

Всё добытое спрятали в лесных схронах возле деревеньки Салымовка. Ну и отметили на радостях удачно провёрнутый гешефт. Позже сокровища были переправлены в Москву, в хранилища центрального отделения банка «Трапезит».

Кража была не с бухты-барахты и не из-за наклонности к подобным опасным мероприятиям. Последним качеством мы ни в коей мере не страдали. И на это дело пошли лишь после всесторонних многодневных обсуждений, сопряжённых с тщательной подготовкой.

Главным же нашим двигателем была месть прокурору за его ложные обвинения, по которым нас с Петром посадили на длительные сроки.

– У Арсения Владимировича в плане накопления денежных средств всё замечательно; пожалуй, даже лучше прежнего, – ответил Пётр. – Высокая прокурорская должность предоставляет ему мощнейшие источники для умножения капиталов, и он использует их со всё большим размахом. Прогресс у него в сём отношении поистине удивительный, что мне хорошо известно. По банковской линии у меня есть возможности отслеживать движение его финансов, и время от времени я это делаю.

– Отслеживаешь? Зачем? – спросил я.

– Низачем. Из простого любопытства. Кстати сказать, многое из того, что принадлежало бывшему полковнику полиции Окуневу, погибшему при плавании на парусной лодке по итальянскому озеру Гарда, перешло в руки Патрикеева.

– Ему? – переспросил я. – Я не ослышался?

– Процентов девяносто этому собирателю капиталов досталось из окуневского наследства. Вообще денежки как бы сами стекаются в его карманы. Достаточно «погасить» уголовное дело против какого-нибудь состоятельного чела, преступившего нормы закона, – и новые миллионы рублей или долларов так и устремляются в сторону названного крапивного семени. Так что за последний год он, в целом, не только не понёс убытков, но чуть ли не вдвое богаче стал.

– Непотопляемый, выходит, субъект.

– Да уж, запас плавучести у Патрикеева дай бог каждому. Однако не нескончаемый.

– А что с Николаем Рыскуновым? – спросил я, обратившись к Юрию. – Как у него дела?

В прошлый свой приезд в Ольмаполь я «наградил» Рыскунова, отпетого бандита, двумя винтовочными пулями: одной раздробил локоть правой руки, второй – колено правой ноги. За убийство своего друга Филиппа Татаринова. Окунев был заказчиком преступления, а Рыскунов стал исполнителем: расстрелял Филиппа Никитича из автомата.