Сны о красном мире - стр. 2
Расползающееся по одежде темное пятно парило. Розоватый дымок стелился по земле. Запястье мужчины, которое все еще сжимали пальцы девушки, вдруг подалось и обмякло, как тающий на солнце воск. Вскрикнув, она отдернула руку. Розоватая дымка, окутавшая уже все тело, просела и расползлась, оставив на земле лишь одежду и кожаный ремень с арбалетом.
Вернулись звуки: гул огня и крики. Девушка метнулась обратно на улицу, только там было еще страшнее – там продолжали умирать люди, просто умирать и расползаться туманом, люди с красноватыми и бледными лицами, одинаково подсвеченными огненным заревом. Она поняла, что кричит, но не слышала своего голоса. Гул нарастал, в ушах шумело, и сквозь этот шум пробивался чей-то невнятный голос, звавший ее по имени, но нещадно это имя искажавший:
– Милия… Милия… Милия…
– Милена!
Девушка вздрогнула, открыла глаза и поняла, что уснула за столом. Колпачок ручки впился в щеку – наверняка след остался, затылок ныл, плечи ломило.
– Милена Владленовна! – Это практикантка Наташа, большие серые глаза, рыжеватые волосы до плеч, романтичная особа, кумир читающих мужчин за сорок и нагловатых студентов, бегающих за багажом знаний сюда. Называет всех сотрудников по имени-отчеству, хотя определенно старше ее только заведующий и дамы из читального зала и картотеки. – Милена Владленовна, вас к телефону. – И загадочно добавила. – Приятный мужской голос.
В зал вошла Света Мельченко, ведущая за собой, как на поводке, симпатичного молодого человека со списком в руке. Она театрально закатила глаза и округлила рот, словно собиралась сказать: «О!», едва уловимо кивнув в сторону читателя. Судя по всему, восторгалась она не только величиной списка.
– К телефону? Меня? – удивилась Милена, отведя взгляд от усиленно кокетничающей Светы, встала и направилась в приемную к заведующему.
В приемной было пусто и на удивление тихо. В кабинете Павла Григорьевича тоже. Секретарша, куда-то подевалась, оставив без присмотра открытый сейф, в замке которого болталась связка ключей. Трубка лежала рядом с телефоном на стопке бланков. Милена осторожно взяла ее и приложила к уху.
– Я вас слушаю, – сказала она дыханию. Вместо ответа раздались гудки.
Девушка положила трубку и пожала плечами, но не в недоумении, а так, словно хотела сбросить ощущение пристального взгляда в спину. Было во всем этом что-то фальшивое, нереальное, как в киношном ужастике. И густая тревожная тишина. Как будто, войдя в приемную, Милена оказалась в звуконепроницаемом помещении. Но дверь-то была открыта… По ушам бритвой полоснул пронзительный женский крик. Кричала Света. Милена бросилась туда, к ней, расталкивая высыпавших в коридор работников и немногочисленных утренних посетителей.
Напарницы за столом не было, а из хранилища вместо крика доносились сдавленные рыдания. Милена нашла девушку стоящей у бокового стеллажа: белое как полотно лицо, подбородок мелко дрожит…
– Света, – Милена взяла ее за руку – пальцы, как лед. – Света, что…
Тонкая рука в бежевом свитере, рука Наташи, сжимающая сведенными судорогой пальцами зеленую брошюрку «О природе гипноза» надломленной веткой торчала из-под рухнувшей секции стеллажа отдела психологии, подбитыми птицами валялись книги, подломив крылья-страницы, по ковровой дорожке медленно расползалось темное пятно. Светка всхлипнула и мягко осела на пол, в набитые той самой ватной тишиной из приемной пробился сердитый голос Павла Григорьевича, требующего объяснить, что здесь происходит, и его хриплый шепот: «Господи Иисусе!» – когда он все это увидел.