Снова хочу быть твоей - стр. 5
– Тебе лучше уйти, – говорит приглушённо, обрушивая мои надежды.
– Сева…
– Пошла вон, Лиза.
Он говорит последнюю фразу абсолютно спокойно, и я даже не сразу спотыкаюсь о смысл, но когда понимаю, то едва ли не задыхаюсь.
Язык становится тяжёлый и неповоротливый, и я не нахожу в себе сил ответить хоть что-то. Сглатываю и тяжело выдыхаю.
– Извини, что потревожила, – говорю негромко и убираюсь прочь.
Глава 4
– А вот и мама! – Ромка бежит мне навстречу с рожком мороженого в руке. – Тётя Яна купила мне мороженое! Банановое! Хочешь попробовать?
– Конечно! – касаюсь кончиком языка сладкого жёлтого шарика. Иначе никак – Ромка обидится, что его щедрость не оценили. – Вкусное!
Яна подходит ближе с Алиской за руку. Они гуляли в сквере неподалёку, ждали меня. Подруга улыбается, но смотрит серьёзно и внимательно.
– Чего и следовало ожидать, – пожимаю плечами, отвечая на её немой вопрос. Опускаю глаза и тяжело вздыхаю, пока дети отходят к площадке, громко сравнивая, у кого мороженого осталось больше.
Яна поджимает губы и хмурится. Подруга искренне переживает за меня – это видно. Я чувствую её желание помочь и поддержать от всей души, но, к сожалению, что она может сделать?
– Может, Лёшу попросить поговорить с ним? – гладит меня по плечу.
– Не надо, Ян, мы же не подростки уже. Он сказал нет – значит, нет, – о том, как именно Сева сказал, я решаю умолчать. – Я станцевала танго на его сердце, такая реакция неудивительна.
– Что будешь делать?
– Не знаю, – пожимаю плечами. И это правда – я действительно не знаю, что мне делать. Плана нет. – К маме в станицу съезжу, а потом подумаю.
– Приходите к нам сегодня с Ромкой, Лиз, – говорит Яна. – Можете и с ночёвкой остаться.
– Придём, думаю, – обнимаю подругу. – Спасибо тебе. Но без ночёвки, что я зря, что ли, отель оплатила.
Пытаюсь улыбнуться, но выходит с трудом. Если честно, я бы с удовольствием осталась бы и с ночёвкой у Шевцовых, но у них сейчас яблоку негде упасть – упакованные вещи для переезда стоят в коробках по всей квартире. Не хочу я напрягать друзей.
– Тогда до вечера, мы с Алиской побежали на репетицию. Она у нас решила, что станет в будущем балериной, поэтому теперь мы ходим на танцы, – усмехается Яна. – Целую неделю уже. На прошлой неделе она пыталась стать гимнасткой.
– Давайте, – машу рукой Алисе и Яне, когда они уходят, а потом с Ромой идём к лавочке, чтобы он спокойно мог доесть мороженое.
Сейчас только конец марта, в Волгограде, когда мы уезжали, ещё снег лежал, ветры жутко холодные дули, а в Краснодаре уже тепло. Градусов пятнадцать точно. Дети на площадке в тонких курточках, даже в ветровках есть. Ромка хнычет, что ему жарко в шапке, и я разрешаю её снять.
Сама тоже расстёгиваю пальто и стаскиваю шарф.
Я скучала за этим городом. За таким всегда живым, быстрым, по-своему атмосферным. За тёплыми зимами и ранними вёснами, за свежей зеленью и марте и запахом тепла.
– Мам, а мы к бабушке поедем или к папе?
– К бабушке, Ромашка, – поворачиваюсь к нему.
– А к папе когда?
Внутри тяжесть оседает. Как ребёнку объяснить происходящее? Как сделать так, чтобы не травмировать его?
– Ты хочешь к папе?
– Нет, – пожимает плечами. – С ним скучно, он со мной не играет. И его всё равно почти никогда нет дома.
Рома даже не выглядит грустным. Ему как будто тоже всё равно – настолько Руслан не стал для него значимым взрослым в жизни.