Сноха - стр. 33
- Да ладно! Папа мало с кем из родни общается. Он, конечно, станет обливать тебя высокомерием и презрением, но это его обычное состояние. И мне, и маме достается постоянно. А уж бабушка Тоня у него вообще монстром была. И если мне нужно отречься от отца ради тебя, я сделаю это с легкостью.
- Нет, не надо! – кричу я. – Он же все-таки твой отец! Так нельзя!
- Сам знаю, - фыркает Кирилл. – Да ну его, - отмахивается он от неведомого Вадика-Павлика и осторожно опускает меня на пушистый ковер. – Я измучился без тебя, Олька, - рычит он, вставая между моих бедер.
Я вздыхаю, стараясь не разреветься. Открываю глаза и в свете тусклого ночника смотрю на сопящего рядом Роберта.
- Малыш мой дорогой, - шепчу я и, не в силах сдержаться, утыкаюсь носом в подушку. О чем я плачу? От безнадеги, наверное. Я таки попала в сети старого паука, и фиг отсюда выберешься. Нужно, наверное, поспать, а не ворошить прошлое. Запутанное и до сих пор непонятное. Попытаться вернуться обратно в Эдинбург.
«А если Шевелев тебя убьет, с кем останется Роберт?» – подает голос потаенный страх. И остаток ночи я гляжу в потолок сухими глазами и пытаюсь понять, как поступить дальше.
«Ссориться с Вадимом нельзя. Кто еще обладает реальной силой и деньгами? Кто еще способен обеспечить безопасность мне и моему сыну? Здесь, за высоким забором, я могу чувствовать спокойно и иногда выезжать в город с охраной. Но кто поручится за жизнь русской эмигрантки, снимающей коттедж на краю города? Куда в случае моей гибели определят Роберта? И сможет ли мама забрать его у имперского правосудия? Захочет ли? Да и тягаться в одиночку с ювенальной системой Великобритании даже Косогорову не под силу. Я поворачиваюсь к сыну, отбросившему прочь покрывало, и снова любуюсь своим малышом. В который раз благодарю бога за этот священный дар. Именно мне достался самый чудесный мальчик в мире.
«Я смогу. Я справлюсь, сыночек, - в предрассветных сумерках клянусь я и, как только первые лучи солнца золотят окна Косогоровского особняка, проваливаюсь в глубокий черный сон.
А поздно утром просыпаюсь от самой настоящей качки. И в первую минуту не пойму, где нахожусь.
Роберт радостно прыгает на кровати и, увидев, что я проснулась, плюхается рядом.
- Ну, наконец-то, - вздыхает он как взрослый и добавляет жалостливо. – Мама, я кушать хочу.
- Да, милый, - охаю я и, подхватившись с кровати, лечу в ванную. Наскоро переодеваюсь и, умывшись, сворачиваю волосы в самый простой узел. И только по дороге на первый этаж вспоминаю об указании свекра явиться к нему в кабинет сразу после завтрака.
Твою ж мать! А на мне леггинсы и майка. Даже бюстгальтер надеть забыла!
«Ладно, пронесет, - думаю я, входя в пустую столовую. Экономка Аня, завидев нас, торопливо жарит оладьи. А я, расставляя тарелки себе и Роберту, бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Мой дорогой свекор уже должен отчалить на работу. Ну там, кому нос отрезать или пенис дорастить…
Усевшись за стол, Роберт болтает ногами и что-то рассказывает мне и Анне про собаку, обещанную дедом.
«Как всегда, очаровал и бросил, - думаю я раздраженно, и как только домработница ставит на стол блюдо с румяными оладьями и сметану, на пороге столовой возникает сам Косогоров.
- Налей-ка и мне чая, Аня, - просит он, садясь рядом с Робертом. Краем глаза я наблюдаю, как маленькая толстая женщина мечется из столовой в кухню, как спешит обратно с подносом, на котором дребезжат мелодичным звоном чашки и стоит большой пузатый чайник с нарисованным на боку фазаном. Такой мужской и самодостаточный в своей простой красоте. Я перевожу взгляд на Вадима Петровича. Он совершенно спокоен, в отличие от меня. Белый свитер, черные широкие штаны и снова этот дурацкий браслет.