Снимать штаны и бегать - стр. 18
– Что это было? – поинтересовался Кирилл.
– Сейчас узнаем, – флегматично пожал плечами Василий.
Через некоторое время калитка снова скрипнула. Из ее высунулась по-птичьи сухонькая коричневая лапка, сжимавшая горло грязной пластиковой бутылки. Внутри плескалась подозрительного вида жидкость.
– Вот. По три. По три червонца за пилюлёк.
Василий достал из кармана пятидесятирублевку и сунул ее бабке.
– Так вам с газом? А чего сразу не сказали! – снова возмутилась старуха. – Ладно уж. Давай. Пшикну.
Она снова исчезла и появилась уже с каким-то баллончиком в руке.
– Что это у тебя? – поинтересовался Раздайбедин.
– Знамо что! Дихлофос! – ответила бабка не без гордости. – Давай пилюлёк-то! Пшикну! По три – простая, по пять – с газом!
Голомёдов попробовал, было, протестовать, но Раздайбедин решительно протянул бутылку. Старушка поколдовала над нею и вернула Василию. На Голомёдова она посмотрела не то с интересом, не то с презрением и ушла, бормоча себе под нос:
– Ходют тут. Сами не знают – с газом, без газа! Бегай им! Нашли молодую!
– Ты чего? – недовольно воскликнул Василий. – Чинишь препятствия на пути познания Вселенной?!
– Ты, Вася, и без дихлофоса того… Размахиваешь воображаемым хвостом. – нерешительно сказал Голомёдов. – Как ты можешь это пить? Интеллигентный же человек с высшим образованием.
– С двумя – поправил Василий. – Второе, философское, получаю в туалете. Каждую незнакомую жидкость я воспринимаю как вызов своей адекватности. Перчатка брошена!
С этими словами Раздайбедин сделал приличный глоток.
– Хм-м! Раскрывает чакры!
– Ты, Василий, заодно вечером своим свежим дыханием тараканов в гостинице потрави.
– Двойная польза. Хорошо, что по пять взяли, а не по три!
– По три? – вдруг остановился Кирилл, посмотрел на Василия, почесал подбородок и тихо произнес:. – Потри, по три… Ну, вот же! Нашел! Оно же прямо под ногами лежит! ПОТРИ-отизм! Ну, точнее, па́триотизм. Гениально!
– Думаешь? – с сомнением посмотрел на него Василий.
– Так ведь само просится! – счастливо засмеялся Голомёдов. – Город Славин. Славяне. Слава! Любим свой город и гордимся им!
– Я говорил про самоуважение. Патриотизм и самоуважение – вещи разные.
– Да чем же разные?! – Голомёдов был уверен, что выловил из омута сознания Золотую рыбку, и потому пессимистичный тон Василия ничуть не задел его.
– Самоуважение есть нравственное здоровье. А патриотизм – разрушительная, психопатическая форма идиотизма, – сдержанно сообщил Василий.
– Глупость!
– Бернард Шоу.
– Ты, Василий, приехал сюда за деньги врать, или мне прививать возвышенные идеалы?!
– Нет, Кир. Я не про идеалы. Я про то, что не сработает.
– Да почему не сработает?! Советский Союз на патриотизме построили. Войну, в конце концов, выиграли. А проголосовать с патриотизмом – это и вовсе плевое дело.
– Ты не видишь разницы между любовью к Отечеству и любовью к государству? Не поверят. Сыты люди патриотизмом.
– Разницу я вижу. Но на то МЫ здесь, чтобы ОНИ разницы не увидели! – кивнул Кирилл по направлению к Славину. Василий помолчал, возвращаясь к своему флегматичному состоянию.
– Решил – делай. Только я в «по три»-отизм верю даже больше, чем в «патриотизм».
– «По три»-отизмом мы воспользоваться всегда успеем, если ничего другое не сработает.
Они дошли до конца улицы и начали спуск по кривой лестнице, наполовину скрытой зарослями рябины. Серые ступени, иногда теряясь в траве или утопая в глине, вели к Беспуте. На ее берегу еще во времена воеводы Дрынова раскинулась Слободка Беспутная, в новейшей истории переименованная в городской микрорайон «Промышленный Тупик». Правда, никакие городские блага до слободы так и не добрались. Как была деревенька, так и осталась. За ее околицей и пролегла граница избирательного округа Харитона Ильича Зозули.