Снежная Золушка - стр. 23
— Это не значит, что я не способна подарить тебе маму. Правда, надо немного изменить подход. — Я все-таки подошла к мальчику, чтобы его обнять и шутливо щелкнуть по носу. — Если мы не можем вернуть старую маму, давай найдем новую. Такую, чтобы любила тебя, как родного.
— И папу чтобы любила? — загорелся идеей он.
— И папу.
— Давай! — согласно дернул ушами Олли. — Куда искать пойдем? В лес?
— Гм… — выдала я, задумавшись над тем, что в лесу только странные «Золушки» под кустами находятся, с бесхозными мамами там явная напряженка. — Начнем, пожалуй, с города. И с праздника. Мы же пойдем ночью гулять?
— А как же!
— Во-о-от… Ты мне там и покажешь самых хороших, добрых и красивых альд… обязательно незамужних. Вдруг нам какая-нибудь приглянется? А потом и мы ей. — Олли погладил подбородок, копируя жест отца. Видимо, мысленно уже подбирал подходящих кандидаток из числа знакомых теть.— Только тсс, папе о наших планах пока молчок! Сюрприз будет, — предупредила я.
Лисенок снова закивал и заулыбался. А я представила реакцию Арво на устройство его личной жизни без его непосредственного участия и невольно хихикнула. Главное, чтобы он меня потом, как напророчила Марго, на улицу не выставил, а с остальным я как-нибудь разберусь.
Ближайшие часа полтора мы обсуждали наш тайный план, смеялись и пекли пироги, общаясь жестами с соседскими девчонками, которых к нашим окнам тянуло, как магнитом. Две любопытные альдоньи под прикрытием карнавальных масок появлялись за стеклом с завидной периодичностью, пытаясь выяснить, чем мы тут занимаемся. А может, они и на запах шли, как знать. Аромат в доме стоял такой, что даже я не выдержала и сняла пробу с собственных пирожков. Олли же натрескался до отвала, чую, за праздничным столом в него мало что влезет.
От сладенького малыш подобрел и даже согласился на мое предложение пойти налаживать отношения с альдоньями. Выражение лиц у них было незабываемое, когда мы вышли на крыльцо с плюшками, которые сделал малыш с моей помощью. Кочевряжиться лисички не стали (видать, проголодались, пока шпионили), схватили по аппетитной булочке, глядя на меня во все глаза, поблагодарили очень гордого собой Олиса за угощение и наконец-таки убежали. Наверное, домой пошли праздновать — дело-то к ночи! А заодно и новости родным понесли… о женщине в доме Каури. Одетой!
Папа-лис тоже пару раз к нам на кухню заглядывал, правда, от угощения отказался. Сказал, мол, не хочет портить аппетит перед ужином. Ну и напрасно! Пироги у нас с Олисом вышли на редкость удачные. Мог бы горяченьких и поесть нам на радость. Часа за два до полуночи я привела себя в порядок: нарядилась в подаренное мачехой платье и волосы распустила, решив все-таки последовать ее совету. Они у меня были длинные, до пояса, густые и волнистые. Мама, помнится, называла их моим главным украшением.
Альды тоже переоделись к столу: Олли щеголял в ярко-голубой рубахе с красивой вышивкой, а его отец был в белой сорочке и жилете, украшенном мехом. Втроем мы сели провожать уходящее солнце, которое, к слову, давно уже закатилось за горизонт. Но традиция есть традиция! В этом доме не было никаких официантов с бесстрастными физиономиями, подающих блюда строго по этикету. Как не было и кучи столовых приборов, к которым я привыкла с детства, и напыщенных гостей, ведущих скучные застольные беседы, здесь тоже не было. Только я, Олли и Арво… который соизволил-таки побриться.