Снег идет 100 лет… - стр. 7
– Только партия барабанов…
– Ну, мы же понимаем, – хором ответили Лева и Игорь.
– Так… Я тут нарисовал геометрию нашего расположения на сцене. – Показал схему на листе ватмана Сергей.
– Ты что, будешь на авансцене находиться, а где же я? Я же солист, – удивился Толик.
– Ну и оставайся им… Мы тебя поместим на специальный куб, чуть в глубине за мной. А потом – это же моя группа, я ее лидер, а воздействие на зрителей идет прежде всего от глаз, а не от звуков, которые вы извлекаете из инструментов и глоток. Помните это. Артист – это прежде всего гипнотизер, а с этим у меня полный порядок, – расставил все по местам Соколов-старший.
И был первый концерт, и гордый Сергей восседал на авансцене за барабанами, на бочке которых красовалась надпись «Горный Король». И зрителям в целом понравились и репертуар, и звук, и Толя Соколов в очках с сумасшедшими линзами. Толя, как все слабовидящие люди, выглядел на своей тумбе беззащитным, и это, несомненно, способствовало успеху концерта. Один из музыкантов предложил в конце повторить григовскую «В пещере горного короля», и концерт получился даже режиссерски выстроенным. Зрители расходились довольные. Многие впервые услышали подобный звук, подобную подачу музыки. Кто-то шутил, что «Горный Король» – это приз велогонщику за лучшее прохождение горных трасс в соревнованиях. А подобные шутки обычно сопутствуют успеху. Серега Соколов в первый раз победил. И ему уже не снился хоккей и то, как он, уйдя от силового приема, забивает гол. Он видел сон – концерт, и он проходил при аншлаге.
IV
Закончив свои «университеты» в ДК МИИТ, Соколов нашел себе базу для хранения аппаратуры и репетиций. Обычная плата за такие услуги была – один концерт в преддверии или в сам праздник для благодарных рабочих предприятия, которому принадлежал клуб или Дворец культуры. В остальное время музыканты играли свой рок-н-ролл на áглицком языке и в общем-то никому не были нужны. Все наезды милицейских и идеологических органов случались, когда кто-то слишком зарывался и не подчищал концы. Это уже позже, когда стали петь на русском языке, во многих песнях начали находить идеологическую «клубничку». А так… Ну чего-то там орут, громко, непонятно что. Пускай орут. Поорут-поорут, да перестанут.
Правда, в какой-то момент свободомыслие было-таки обнаружено. Множество всяких спекулятивных акций, касающихся покупки-продажи шмоток, совершалось на этих концертах, с чьей-то легкой руки названных сейшенами. И нас всех, кто взял в руки электрогитару, отрастил волосы длиннее стандартов, предусмотренных то ли уставом внутренней службы, то ли чьим-то начальственным окриком, решили переписать, чтобы знать, с кем бороться. И имя нам было «легион».
В общем, где-то в конце лета 1968-го… Написал «лето 1968-го» и вспомнил студенческие волнения в Европе, хиппистское движение, август в Чехословакии. Может, это был упреждающий шаг ГБ?
Короче, был кинут клич, что в Москве на улице Горького в помещении кафе «Молодежное» начнет функционировать бит-клуб. И каждую неделю по вторникам там будут прослушиваться по две группы, которым даст оценку жюри, состоящее из «авторитетов музыкальной жизни», идеологов (несколько человек из горкома ВЛКСМ были командированы в «Молодежное») и еще пары-тройки человек из музыкантов, выдвинутых самой биг-битовой общественностью. И завертелось…