Снег - стр. 23

– Алис, кто это был, ха-ха?

– Чего ей надо было-то?

Подружки трещат наперебой.

– Какая ужасная женщина.

– Ты ее точно знаешь?

Я поворачиваюсь к ним, говорю:

– Это моя сестра.

Они замирают.

Но, переглянувшись, тут же прыскают смехом.

– Ну ты жжешь.

– Я чуть не подавилась, ха-ха.

Я смотрю на вопросительное лицо Рыжего, которого, похоже, удивил этот спектакль со Свиньей, и говорю:

– Не задавай глупых вопросов.

Он улыбается:

– Тогда задам неглупый.

Я с искусственной заинтересованностью поднимаю брови.

– Может, уйдем отсюда? – говорит.

Как это уйдем? Я ведь еще даже не танцевала.

Вот так, не дожидаясь, когда я допью свой коктейль, меня приглашают в постель. Уверен, собака, в своей привлекательности. Наверное, ныне это модно – экономить время.

Всего вокруг стало так много, и хочется успеть всё попробовать, поэтому время стало твоим личным ценным ресурсом. Особенно когда осознаешь, что оно не бесконечно. И становится жалко порой даже книгу прочесть, потому что это твое время, безвозвратное, и ты позволяешь себе тратить его лишь мелкими частями на еще более мелкие, но быстрые удовольствия – короткие шутки, мимолетные картинки, ролики, куцые разговоры, этакие микроскопические источники позитивных эмоций, перелопачиваемые один за другим с бешеной скоростью.

Такой ритм не для меня. Я просто не успеваю.

Я словно постоянно бегу по разрушающемуся за моей спиной мосту и никак не могу добраться до другой стороны. Поэтому я и решила остановиться. Сегодня.

По сути, сегодня я уже даже бросила бежать и сейчас всего лишь несусь по инерции, как спортсмен, пересекший финишную ленту. И вот-вот рухну.

– Хочу еще раз поцеловать пятнышко, – шепчет Рыжий.

Тут, наверное, нужно проявить осторожность, не выдавая, что я понятия не имею, о чем он талдычит.

– А ты найдешь его? – кокетничаю. Я самоубийца-кокетка.

– Конечно, я же профессиональный рыбак, я всегда найду мою рыбку.

– Рыбку?

– Если, конечно, ты ее не отмыла, хе-хе.

Я начинаю нервничать. У меня есть белое родимое пятно – пигмент из-за дефицита меланина. По форме похоже на рыбу. На внутренней стороне бедра.

– Она ведь никуда не уплыла? – мурлычет Рыжий и, проскользнув рукой, гладит меня по моему пятнышку.

Мое имя Мандраж.

Я не понимаю, что происходит.

– А еще я поцелую тебя в копчик, чтобы ранка быстрее зажила.

Мое имя Шок.

Нет, это не розыгрыш офисных сучек. Таких подробностей мои анатомии они знать не могут. Я ведь с ними ничем не делюсь и штаны перед ними не снимаю.

– Откуда ты всё это знаешь? – говорю я строго.

– Что знаю?

Я встаю с его колен.

– Что «что»? О моем пятне и болячке!

На меня глазеют новые подружки, с синхронной оторопью на лицах-дублерах. Бесят уже.

Рыжий с удивленным видом поднимается, становится рядом и, наклонившись к моему уху, чтобы не потерять голос в музыке, говорит:

– Вообще-то, всё было при свете.

Мое имя Остолбенение.

Как? Что? Что за?..

Я не знаю, что сказать, что пропищать, что простонать.

Наконец крик сам вырывается из моего горла:

– Что было? С кем у тебя там что было? Не со мной. У кого-то тоже рыбка…

Как вспышка перед глазами: я вижу перед собой озадаченного Рыжего, но вижу его… голым. Нет, не вижу так, словно у меня рентгеновское зрение, а будто я догадываюсь, очень точно догадываюсь, как он выглядит сейчас без рубашки. Он хорошо сложен, крепкие руки, кубики на прессе, татуировка на плече…