Смятение - стр. 17
Ожерелье ей не хотелось: где, скажите на милость, ей его носить? – но она расстегнула пальто и верх блузки, обнажила шею, которая так удачно и так унизительно оказалась для ожерелья слишком велика. М-р Грин пообещал, что цепь можно будет надставить сзади, сделать ее длиннее, но Эдвард сказал: нет, поищите что-нибудь еще. А вот что она хотела, так это кольцо, но как чувствовала: просить его об этом не надо. Вдруг припомнилось, как он вез ее с Лэнсдаун-роуд и швырнул ей на колени шкатулку с драгоценностями Вилли, они высыпались, и ее укололи ревность и горечь. На минуту даже пришла в голову вовсе сумасшедшая мысль: а нет ли целой связки женщин, у которых от него дети… и не привык ли совершенно елейный мистер Грин к его визитам с разными спутницами?..
– Дорогая, взгляни! Как тебе это?
То было колье из подобранных по размеру овальных камней, вправленных в золото, тяжелое, простое и прекрасное. Она села, колье застегнулось на ней, и оно восхищало, а он спросил, понравилось ли ей, и она согласно кивнула: понравилось.
– Если мадам не до конца уверена… – Многолетний опыт подсказывал мистеру Грину, что дамы, случается, покупают вещи, которые им не нравятся или не нужны, или покупают одно, хотя с куда большей радостью приобрели бы что-то другое.
– Единственно только, не знаю, когда я буду его носить.
Ответ прозвучал простой:
– Чепуха, дорогая, разумеется, ты будешь его носить. – И когда мистер Грин отошел упаковать покупку, Эдвард склонился к ней и прошептал: – Ты можешь носить его в постели со мной, – а его усы щекотнули ей ухо.
– Что ж, оно наверняка будет роскошно выглядеть рядом с уставной ночнушкой, – выдавила она из себя.
– Дорогая, ты не носишь уставных ночнушек!
– Нет, но скоро придется. Правительство уже распорядилось, чтоб никаких вышивок на нижнем белье.
– Вот мерзавцы. Видимо, нам лучше прикупить его, пока оно из магазинов не исчезнет.
– На белье нужны купоны, дорогой, а их на всех не хватает.
Эдвард подписал чек, а мистер Грин возвратился с тщательно упакованным белым пакетом.
– Надеюсь, мадам, вам доставит большое удовольствие носить это, – сказал он.
Когда они вышли из магазина, она поблагодарила:
– Дорогой, большущее тебе спасибо. Изумительный подарок.
Они ехали по Бонд-стрит к Пикадилли мимо разбомбленной церкви, вокруг заколоченной досками статуи Эроса и по Хеймаркет. На всех щитах значилась главная новость: «Мальта получает Георгиевский крест!»[9] Нижние окна зданий вокруг Трафальгарской площади были обложены мешками с песком. Около вокзала Чаринг-Кросс медленно вышагивал какой-то старик с плакатом на спине: «Конец света близок». Скворцы то и дело тучами закрывали небо. Договорились, что она приедет на следующей неделе, он поведет ее пообедать и поможет подыскать квартиру.
– Дорогая, сожалею, что не смогу сам принять тебя. Увы, Хью привык по пятницам ездить со мной… ты же понимаешь.
– Ничего страшного, дорогой. Разумеется, я понимаю.
Она понимала, но это не мешало ей заботиться о себе самой.
– Ты самая понимающая девушка в мире, – сказал он, помогая ей подняться в вагон поезда и вручая купленную для нее газету. – Боюсь, Country Life уже не было.
– Неважно. Почитаю все про то, как Мальта получила Георгиевского крест.
Он склонился, поцеловал ее, а потом, выпрямившись, принялся шарить в кармане.