Смятение - стр. 22
Выходные они кое-как прожили, хотя с каждым часом Глэдис все больше и больше волновалась. Дуг так и не позвонил, и в понедельник утром она не выдержала и сама набрала его рабочий номер.
– Как дела, Дуг? – спросила она, услышав в трубке его голос.
Ну что ж, по крайней мере, он был жив и здоров и вышел на работу, как обычно.
– Если ты хочешь узнать, не передумал ли я, то – нет, – ответил Дуг.
Глэдис вздохнула.
– И как нам теперь быть?
– А я почем знаю? – без тени сочувствия отозвался он.
– Тебе не кажется, что ты поступил непорядочно по отношению к детям? Непорядочно и жестоко. Они так ждали этого Рождества… Может, мы все-таки могли бы на время забыть о нашем… о наших разногласиях и встретить праздники вместе? Наши дела – это наши дела, но дети не должны страдать.
– Хорошо, я подумаю, – проворчал Дуг. – А теперь извини – у меня дела.
Впрочем, перед тем как повесить трубку, Дуг сообщил Глэдис название гостиницы, в которой остановился. Гостиница была не из лучших – Дуг вполне мог позволить себе что-нибудь посолиднее, и Глэдис стало ясно, что он пытается заставить ее почувствовать себя виноватой. Это еще больше разозлило ее, и она не вспоминала о Дуге до среды, когда он позвонил и сказал, что на праздники вернется домой.
«Только на Рождество и только ради детей», – заявил Дуг, и Глэдис поняла, что возвращение блудного отца вряд ли будет мирным.
В последние оставшиеся до Рождества дни она разговаривала с Полом каждый день.
Чаще он звонил ей, но несколько раз, когда ей особенно нужна была моральная поддержка, Глэдис звонила ему сама. Но в пятницу вечером, ровно через неделю после своего ухода, вернулся «из командировки» Дуг, и это все усложнило. Пол больше не мог звонить Глэдис, и ей приходилось под разными предлогами выходить из дома и разыскивать платный таксофон, чтобы поговорить с ним хотя бы несколько минут.
В понедельник был канун Рождества, и Глэдис позвонила Полу из будки возле бакалейной лавки, куда она в срочном порядке отправилась за изюмом и кардамоном.
– Нам обоим нелегко, не так ли? – грустно сказал Пол, услышав в трубке ее голос. В последние дни на душе у него было невыносимо тяжело. Даже Венеция с ее каналами перестала его радовать. Целыми днями Пол сидел на палубе и перебирал в памяти дорогие его сердцу дни и часы, которые он провел с Селиной. – Я все никак не могу поверить, что ее нет, – добавил Пол. – Странно, правда?
– Странно, – эхом отозвалась Глэдис.
Она никак не могла взять в толк, почему люди так часто поступают наперекор здравому смыслу, своими руками превращая собственную жизнь в кошмар. К Полу это не относилось – он был нисколько не виноват в том, что Селина погибла, но вот все ли она сама сделала, чтобы спасти семью?
– Какие у тебя планы на… выходные? – спросила она. Назвать предстоящую рождественскую неделю праздниками у нее просто не повернулся язык. Ей ужасно хотелось сделать что-нибудь для Пола. Накануне вечером Глэдис написала Полу небольшое веселое стихотворение. Утром она отправила его по факсу, и Пол сказал, что оно ему очень понравилось, но Глэдис понимала, что никакие стихи здесь не помогут. – Ты не хочешь сходить в церковь?
Венеция была для этого самым подходящим местом. Величавое убранство и тишина итальянских соборов должны были хоть немного успокоить его взвинченные нервы. Впрочем, Глэдис приходилось слышать и такое мнение, будто католические соборы подавляют человека, заставляя его чувствовать себя ничтожнейшей из земных тварей.