Смятение - стр. 11
– Неделя в Лондоне и полгода в Дананге – это совсем не одно и то же, – отрезала Глэдис. – Перестань делать из мухи слона, Дуг.
– Как известно, дети могут быть сиротами и при живой матери, – возразил он. – Кроме того, я не исключаю, что рано или поздно дело может обернуться самой настоящей трагедией. Куда ты отправишься теперь? В Пакистан? В Индонезию? На Балканы?
– Никуда. Пока никуда, – спокойно ответила Глэдис. – Можешь не волноваться – дети не пострадают. Я знаю, что делаю.
– В самом деле? – спросил Дуг, не скрывая язвительной иронии. – Может, в таком случае ты поделишься со мной своими планами?
– Я уже говорила тебе все это тысячу раз! Я собираюсь время от времени выполнять небольшие задания, не требующие длительного отсутствия и… не сопряженные с особенной опасностью.
Глэдис слегка запнулась, вспомнив вторую часть своей лондонской эпопеи. Пожалуй, хорошо, что Дуг о ней ничего не знает. Но, что ни говори, она обманывала Дуга.
– Так-так… – Дуглас покачал головой. – Значит, ты не хочешь заниматься как следует ни домом, ни работой. Стало быть, все дело в твоем непомерном тщеславии, которое ты стремишься утолить любыми способами!.. Ах, ах, как же моя фамилия не появится в журналах!
Он сказал это так, словно она была стриптизершей в ближайшем ночном клубе и мечтала попасть на страницы желтой прессы. Глэдис покраснела от возмущения.
– Послушай, Дуг, ты не понимаешь… При чем тут тщеславие? Мне нравится фотожурналистика, но это не мешает мне любить тебя и детей. Эти две вещи вовсе не исключают друг друга, скорее – наоборот…
– В твоем случае – исключают! – перебил Дуглас.
Он сказал это почти с угрозой, и Глэдис неожиданно рассердилась. Перелет из Лондона утомил ее, время приближалось к двум часам ночи, и ей ужасно хотелось спать. И все же она решила выяснить отношения до конца.
– Что это значит? – спросила она ледяным тоном. – Что ты хочешь сказать?
– Ты прекрасно знаешь – что. Я предупреждал тебя перед отъездом, но если ты забыла – могу повторить: в День благодарения все нормальные семьи собираются вместе за столом, но ты предпочла бросить нас и уехать, потому что тебе так захотелось!
– Я вовсе не «бросила» вас, как ты выражаешься. Во-первых, я заранее приготовила вам праздничный ужин, а во-вторых… Во-вторых, ничего страшного не произошло, ведь так? Кроме того, я не понимаю, почему у меня не может быть своих дел? Помнишь, летом ты не мог приезжать в Харвич по выходным, потому что ты работал? Вот и я работала, кстати, впервые за семнадцать лет. И не моя вина, что мне пришлось пропустить один День благодарения. Дети, по-моему, прекрасно это пережили, и я не понимаю, почему ты делаешь из этого трагедию!
– Потому что я не могу спокойно смотреть, как ты разрушаешь нашу семью, – упрямо твердил Дуг. – Ты права – мне действительно приходится много работать, поэтому, когда я дома, ты должна быть со мной, со своей семьей, а не бог весть где!
– Если ты думаешь, что твои интересы мне безразличны, это не так. Я не понимаю только, с чего ты решил, будто только твои интересы и твои желания имеют значение? Почему весь мир должен вращаться исключительно вокруг тебя? Почему все мы должны делать только то, что ты хочешь и что ты скажешь? – Тут Глэдис подумала, что именно в этом и заключается суть происшедших с ними перемен. Она осознала себя личностью, обладающей собственной волей, собственными желаниями и интересами, а Дуглас никак не хотел этого признавать. – Неужели ты не замечаешь очевидного? – спросила она. – Меня не было целую неделю, но никто из детей не умер, не заболел и не превратился в малолетнего преступника! И даже если вам пришлось немного поскучать, то почему бы и нет? Ведь эта поездка пошла мне на пользу – неужели ты не видишь этого, Дуг?!