Смутьяны - стр. 2
Разумеется, кошачьего языка Даро не знал. Как и Кошачьего. Но догадался. Достал из сумы несколько рыбьих фелешек и с удовольствием пронаблюдал, как они исчезают в пасти, усеянной весьма крупными белыми клыками.
Когда кошка насытилась, мальчик поднял ее на руки – тяжелую и пушистую – и полез вверх по склону.
Так и дошли они до деревни. Паренек, отдуваясь от двойной тяжести: сумки сзади и кошки спереди. А кошка, уютно свернувшись у него на руках и, для порядка, вежливо уцепившись когтями за куртку.
Кошка прошла по комнате, постукивая деревяшкой по начисто выскобленным половицам. Ходила она с трудом, сильно хромая, поэтому передвигалась мало. От миски с едой до одной из полюбившихся ей лёжек. Ну и на двор иногда выбиралась, поскольку была зверем чистоплотным, умным и явно домашним.
Главное, что вообще ходила, сохранив заднюю левую лапку.
Пять дней назад Даро приволок зверюгу к деревенскому лекарю.
Тот воззрился на мальчика с его рыжей ношей поверх узеньких очков с треснутым правым стеклом. Вздохнул и сдвинул на край рабочего стола расположившиеся на нем склянки и мешочки со снадобьями. Приказал:
– Клади сюда. Опять подранка подобрал? И что с ним?
– С ней, – поправил его мальчик. – Ногу камнем придавило. Наверное, сломана. Только… можно её не отрезать?
– Посмотрим, – пробурчал целитель. – Ты, давай, держи его крепко.
Даро буквально накрыл кошку собой, плотно, но осторожно обхватил пушистое теплое тельце, ухватился за передние и заднюю правую лапы. Почувствовал, как быстро-быстро бьется кошачье сердце.
Кошка, было, дернулась, но встретилась большими зелеными глазами с взглядом мальчика и притихла. Лишь молотила по столешнице хвостом и тихонько порыкивала. А лекарь внимательно осмотрел поврежденную конечность и вынес вердикт:
– Попробуем сохранить. А вот сейчас, Даро, держи ее изо всех сил.
Мальчик плотнее прижался к своей подопечной и начал нашептывать ей о том, какая она красавица, умница и разумница.
«Умница и разумница» дрожала, но старалась не вырываться и не дергать лапой. А лекарь тем временем приладил на ней лубок из маленьких досочек и тоненьких кожаных ремешков.
«Интересно, – подумал Даро, – а для чего он их запас? Не специально же, чтобы зверей лечить? Может, для сломанных пальцев?»
– Вот и всё, – сообщил врачеватель. – Теперь только ждать, когда срастется.
– А вы не можете ее еще и полечить? – тихо спросил Даро.
– Интересно, как? – саркастически спросил мужчина. – Зелья – они для людей делаются. И, потом, ты что, будешь три раза за день их в пасть заливать, что ли?
– Буду, – кивнул мальчик.
– Защитничек… – назвал лекарь Даро по его прозвищу. – Нет, не стану я переводить добро на кота.
– Кошку, – поправил его мальчик.
– Я, правда, мог бы… – пропустив замечание мимо ушей, задумчиво проговорил лекарь.
– Пожалуйста! – искренне взмолился Даро.
– Но это будет стоить гораздо дороже. Сам знаешь, Великое Искусство – это не коровам хвосты крутить.
– Я заплачу! – поспешно заверил Даро. – Вот! Мне мама с запасом дала!
И показал две пятикроновые монеты.
– Добрая она у тебя, – проворчал врачеватель. – Слишком добрая. Я бы, если бы мой сын приволок домой полудохлого кота, выгнал бы из дома обоих.
Мальчик только обиженно засопел.
Ну да, мама, действительно, очень добрая. И, потом, она уже привыкла к выходкам младшего сына.