Смутные времена. Книга 6 - стр. 16
Пауль Хауссер, чудом спасшийся на командирском БТР-е, обалдев, слушал доклады, оставшихся в живых командиров полков в жиденькой березовой рощице, в которую Sd-253-ий вломился удачно, прикрывшись развесистым ореховым кустом от русского прицельного огня.
– У меня половина машин горит, оберстгруппенфюрер,– докладывал оберфюрер Диттрих, так же уцелевший чудом.
Его танк укрылся за двумя горящими БТР-ами и оберфюрер вел "репортаж" можно сказать из "партера".
– Русский танк отползает назад,– докладывал он.– Я сам видел, оберстгруппенфюрер, как в него попал зенитный снаряд. Отрикошетил. Это что-то новое, с усиленной толщиной брони, но на вид как средний танк. Пушка миллиметров 70-т и пара пулеметов. Один из них зенитный. Вооружение обычное для Т-34-го. Мои потери, оберстгруппенфюрер, не позволяют продолжить атаку. Разрешите отступить?– оберфюрер кривил душой, спрашивая разрешение на отвод атаковавшего русских батальона, мог бы и не спрашивать, так как отводить было нечего. Но немецкая педантичность требовала такого распоряжения и он его запросил.
– Отводите, Вильгельм,– ответил "Папа" и, открыв планшет, также педантично отметил на карте место, где его дивизия понесла столь ощутимые потери. Затем он вышел на связь с командующим группой Гетнером, и доложил, что продвижение дальнейшее на Можайск невозможно без поддержки с воздуха.
– Где "штукасы"?– интересовался он.– Почему их нет? Небо абсолютно безоблачно. Здесь у русских отличная противотанковая система обороны. У нас потери до 30-ти процентов бронетехники. Еще одна такая атака, Эрих, и можно пускать себе пулю в лоб. Танков не останется. Давайте Люфтваффе.
– Все так плохо?– донеслось до него из наушников.– Люфтваффе отказываются принимать наши "заявки" на работу в этом квадрате, оберстгруппенфюрер. У русских здесь мощные ПВО. За день они сбили здесь тридцать шесть самолетов. Кессельринг просит подавить русские средства ПВО и тогда он готов работать с нами.
– Что за бред? Какие ПВО?– оберстгруппенфюрер в раздражении отключил связь и связался с разведбатом.
– Штурмбанфюрер Остендорф? Ко мне!– скомандовал он, решив поставить разведбату задачу лично.
Появившийся в рощице гауптштурмфюрер Остендорф Вернер, выслушал "Папу" и, вскинув руку, тут же стал ставить задачи своим людям, которые поротно и повзводно, скрытно начали перемещаться в сторону развилки.
Дивизионные разведчики, парни все как на подбор, вооруженные М-40– ми, в пятнистой униформе, сосредоточились слева и справа от монастыря, вдоль шоссейного полотна и, прикрываясь горящей техникой, сумели сблизиться с русским авангардным заслоном вплотную. Шустро забросав русский танк гранатами, армейский спецназ, вывалился после пары десятков взрывов, ожидая увидеть горящий металлолом, но танк, стоящий в воронках, плеснул по ним из пулеметных стволов и медленно пополз назад, укрываясь за часовню, которую при Советах использовали в качестве колхозного свинарника или овчарни. Сгоревший заживо взвод разведчиков, вынудил комбата дать команду на отход и диверсанты убрались, сосредоточившись в соседнем леске, с южной стороны Минского шоссе. Все выглядели подавленными, мгновенной смертью товарищей, с которыми воевали бок о бок, от самой границы.
А русские, явно издеваясь, включили пропагандистские громкоговорители. Сначала погнали какой-то марш, от которого зачесались пятки у гренадеров, и морозом пробрало, а потом голос на дойче обратился к ним, называя почему-то козлами.