Смута - стр. 2
– Да верный ли он человек?
Тяжело было ей сознавать, что дочь ее будет сопровождать этот скрытный молчальник.
– Я ему верю, как себе, жена, – отрезал Григорий, не желая больше обсуждать этот вопрос.
Лактион, скрываясь за дверью, все слышал. Но ведь для того он и прибыл сюда, рискуя жизнью, чтобы спасти Григория и его родных. Сам он, можно сказать, чудом спасся, а во многом благодаря тому, что был человек ловкий, предприимчивый. Долгие годы опричнины научили его не доверять царским людям, даже когда те улыбаются и шлют посулы. То, что в декабре произошло в Твери, и сейчас не укладывалось у него в голове. Но он своими глазами видел, как убивали и мучили людей, самому пришлось убить кое-кого, лишь бы живым уйти. По слухам, истинная правда которых открылась много позже, Малюта Скуратов убил даже святого старца Филиппа, который последние годы жил в Отроч-монастыре. Убиты были и многие другие близкие ему люди.
Утром, несмотря на девичьи слезы, Григорий отправил дочь из Новгорода. И как угадал! Царское войско вошло в Новгород. Начался сыск.
Купец Григорий сидел с женой, закрывшись в своем доме, и слухи о том, что происходит в городе, только легонько стучали в его дверь. Одним из вестников был его старый дружок Анисим. Он и рассказал обо всем, что знал.
Любой человек, находясь в здравом уме и памяти, как истый христианин все же надеялся, что беда обойдет его стороной.
Должно же это кончиться когда-нибудь?
Вот и Анисим вторил такому шаткому убеждению.
– Ищут измену кромешники, – говорил он, тряся жидкой бороденкой, заглядывая в глаза Григорию, как заглядывает птенец в клюв своей матери, ожидая прокорма. – Сказывают, кто-то имел отношения с Сигизмундом Августом, леший его раздери!
– Да не может такого быть! – возмутился Григорий. – Не поверю я!
Сам того не заметив, купец вдруг начал говорить словами своей жены. Уж больно невероятным казалось все происходящее.
– Ты не поверишь – царевы слуги поверят, – убежденно возразил ему Анисим. – У Малюты руки длинные, когти острые. До каждого дотянется.
– Авось пронесет!
Григорий знал, что вроде Малюта ранен. Но о том, что рассказал ему Лактион, – промолчал. Если Анисим узнает больше того, что знают сейчас все новгородцы, это может обернуться еще большей бедой. Григорий не хотел рисковать. Русский народ терпелив. И каждый надеялся, что несчастье обойдет его стороной. Была мысль: найдут изменников. А остальные в живых останутся.
– Дай-то бог!
Но не пронесло.
Уже на следующий день, к вечеру, узнал Григорий, что Анисим исчез. Что, как? Никто ничего не знал. Во всяком случае, ходил слух, что он пропал и больше не появлялся. А именно так и происходило со всеми, кого выбирали царские палачи. Опричники опечатывали дома знатных новгородцев.
«Неужто и мой черед настал?» – подумал Григорий, перекрестившись.
В этом бедламе нельзя было угадать, кого коснется безумие, а кого милует.
Утром на тихой улочке, где лежали сугробы грязного снега, объявился всадник в красном кафтане. Сбоку его седла были приторочены метла и собачья голова. Этот знак царских опричников означал для каждого свое.
Для царя и его доверенных лиц – это был знак преданности. Для других же знак смерти.
Кто-то увидел его издалека и скрылся из глаз. Все дворы вокруг будто вымерли.
Увидел его и Григорий.