SMS. Цена ошибки - стр. 9
– Я узнала не «вот так», а слишком поздно. И самое поганое знаешь что?
Я невесело хмыкаю, обхожу Алису и направляюсь к раковине. Мне нужно отрезвиться. Плескать и плескать в лицо холодной водой, пока не приду в себя. Вместо этого просто смачиваю кухонное полотенце и прикладываю ко лбу.
– Самое поганое, что это ты. И Любаша. Понимаешь? Будь на вашем месте какая-нибудь Маня и незнакомый мне ребёнок, наверное, и вполовину так больно бы не было.
Алиса с силой прикусывает нижнюю губу. Так, что она белеет.
– Настюш… давайте втроём просто посидим и всё это обговорим. Ничего же не поменяется. Всё так и будет дальше. У вас с Дэном маленький скоро родится. Любаша вас и так за маму и папу считает. У нас с Денисом вообще даже близко никаких отношений нет, кроме дружеских. И быть не может.
Она говорит что-то ещё, а у меня в висках пульс с такой скоростью бьётся, что заглушает все звуки. Алисе легко говорить. Это не она на моём месте. Это не она по уши во вранье двух близких людей. Это ей удобно будет сделать вид, что ничего не случилось. Но не мне.
– Всё уже изменилось, Лис, – говорю ей, когда она замолкает. – С мужем я поговорю, но не сейчас. Донеси до него, чтобы меня пока не трогал, хорошо?
Я направляюсь в прихожую, Алиса следует за мной. Молча обувается и накидывает куртку.
– Хорошо… – выдыхает она. – И между мной и Дэном вправду ничего нет и не было. Ну… кроме как тогда.
– Да разве же в этом дело? – невесело откликаюсь, ожидая, что Алиса поймёт: на этот вопрос отвечать не нужно.
Она уходит через несколько мгновений. Кажется, Денис снова предпринимает попытку со мной поговорить… но я лишь захлопываю дверь, желая одиночества.
И ничего кроме.
Визит мамы – как нельзя более вовремя. Она вообще умеет наведываться в тот момент, когда мне это нужно больше всего. Самый близкий мой человек, ну, кроме Дэна, конечно. Хотя сейчас, видимо, единственно-близкий…
– Синяки под глазами. Или плакала, или не выспалась, – выносит вердикт с порога, вручая мне пакет, в котором звякают банки.
Наверняка снова накупила мёда, какого-нибудь замудрёного варенья, вроде из грецких шишек, или сосновых орехов… Мамуля в этом самый настоящий специалист.
– Расскажу, – обещаю ей, улыбаясь через силу. – Чайник пойду поставлю. Или закажем что-нибудь из ресторана?
По правде говоря, совершенно не хочется есть, но наверное, надо уговорить себя осилить хоть что-то. Мама же хмурится – видимо, моё предложение накормить не собственной стряпнёй выбивается из общего представления об её дочери.
– Поняла. Давай чай, – кивает она. – Я руки вымою и приду.
Я без интереса разбираю пакет, на столе начинает шуметь чайник. Маленькие баночки с яркими этикетками. К ним можно сделать несколько тостов – на этом мои кулинарные способности на сегодня падут смертью храбрых.
– Здесь крем-мёд, как ты любишь. Один с малиной, второй – с клюквой. Ну и так, по мелочи нахватала, – комментирует мама небольшой склад на столе.
– Спасибо, – вот и всё, на что меня хватает.
Мама всё понимает без лишних слов. Кивает на стул, на который и опускаюсь секундой позднее. И впервые за свою жизнь задаюсь вопросом – смогу ли рассказать матери о том, что случилось? Между нами не было запретных тем, каких-то табу, но как же поведать о боли, которую чувствую каждой клеточкой тела?