Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной - стр. 62

– Ну ты бы не бежал так сразу! Пусть сначала наша телеграмма уйдет. Посидел бы, пообщался с народом, – с укоризной пробурчал Виктор Бубнов. – Рассказал бы товарищам по работе, как ты достиг таких успехов в деле объединения НДПА.

Алексей, похоже, обрадовался:

– Да, мужики, список говорит сам за себя. Не стану лицемерить, я счастлив, я горжусь! – решил поделиться с коллегами своей радостью размякший от всеобщего внимания Леша. – Вы же видели, чего мне все это стоило. Говоришь что с Тараканом (Тараки), что с Кармашей (Кармалем) по-человечески, разумно, спокойно доказываешь им необходимость единства партии – они ноль внимания. Давай, мели, Емеля, твоя неделя. Начинаешь «давить», они тут же донос на меня Бобу Пономареву! И самое гнусное: этот самый донос на себя самого, я же в ЦК КПСС и должен доставить. Спасибо, как-то Вилиор выручал. Писал пояснительные записки к этим доносам. Мол, Леша не виноват, он максимально тактично проводит обозначенную политическую линию, считается с самолюбием афганских лидеров, с которыми вынужден работать.

– Чего же ты теперь так радуешься? – криво улыбаясь, спросил Бубнов.

– Как же! Мои, ну… близкие мне люди стали руководителями страны.

– Ты что, Леша, не понимаешь, что это для тебя плохо? Теперь, через пару недель, если не раньше, тебя к ним никто и близко не подпустит. Да и они вряд ли захотят тебя знать. С ними будет теперь встречаться как минимум посол. А то и понаедут большие московские начальники. А с кем будешь встречаться ты? С кем ты теперь будешь работать? С нафарами?[14] Со своим слугой Гулямом?

– А что, если теперь Лешу назначат советником при высокопоставленных особах, как полковника Лоуренса Аравийского в свое время английская королева назначила советником при саудовском короле Фаруке? – съехидничал Старостин.

Петров, не обратив внимания на эти слова, но, видимо, осознав правоту сказанного Виктором, изменился в лице. Он вытащил из хотяевской пачки сигарету и грустно закурил.

– Зато, Леша, ты у нас теперь большой орденоносец! Ведь получить в мирное время орден Красного Знамени – это же очень здорово! – вернулся к наградной теме Юра Китаев.

– Да я этого ордена пока и не видел, – скромно заметил Петров. – Мне его пока еще никто и не вручил.

– А дырку-то в пиджаке, небось, уже просверлил? – не унимался Юра.

Орлов-Морозов с ничего не выражающим лицом сквозь учительские очки долго читал телеграмму, принесенную Хотяевым. Прочитав, слабо выдохнул:

– Да, состав руководства… хороший. Распределение должностей справедливое. Я здесь, Володя, только вставлю, что Тараки при распределении должностей прислушался к рекомендациям ЦК КПСС, доведенным до него совпослом на последней встрече в корпункте ТАСС. Это добавит нашим руководителям оптимизма.

– По-моему, у них и так оптимизма через край, – высказал свое мнение Владимир.

– Может быть. Однако когда люди сильно радуются, потом… часто наступает разочарование. Это, видимо, закономерность… какая-то.

– А у вас оптимизма нет?

– Ты знаешь, оптимизм есть… Только я не знаю, насколько он оправдан. Я боюсь, что… состав… руководства Афганистана скоро может измениться. Боюсь, что нам снова придется мирить халькистов и парчамистов.

Когда генерал-майор Заплатин получил предписание отбыть в служебную командировку в немецкий город Потсдам, он ничуть этому не удивился. Заплатин служил старшим инспектором политуправления сухопутных войск, и ему часто по делам службы приходилось навещать Германскую Демократическую Республику. В конце 70-х, когда холодная война вот-вот могла перерасти в «горячую», Советский Союз разместил на Западе колоссальные армейские ресурсы. Особенно мощный кулак был сосредоточен на немецкой территории – как можно ближе к вероятному противнику. Группа советских войск в Германии находилась под неусыпным контролем высшего руководства: там не переводились разного рода комиссии, инспекции, проверяющие и надзирающие. В случае начала третьей мировой войны солдатам и офицерам ГСВГ надлежало первыми погибнуть в ядерном смерче, но сначала они должны были выполнить свой долг: в пыль разнести всю Западную Европу.