Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной - стр. 3

Стало ясно, что сегодня ему не удастся насладиться этим тихим и прохладным весенним вечером.

По своей основной работе Виктор был сотрудником советской внешней разведки. «Ошибочный» телефонный звонок и прозвучавшая условная фраза означали приглашение на экстренную встречу с агентом «Махмудом».

Виктор хорошо понимал, что сам факт вызова на экстренную встречу не предвещает ничего хорошего: следует ожидать, что случилось или должно случиться нечто очень важное, и, возможно, трагическое. Этот «Махмуд» был афганским офицером, членом ЦК полулегальной Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Он много знал о хитросплетениях политической жизни Афганистана, умел отличать важные вопросы от малозначимой информации. «Махмуд» никогда не стал бы пользоваться условиями экстренного вызова из-за пустяка.

В те дни Кабул сотрясали важные политические события. 17 апреля «неизвестными лицами» был убит один из лидеров НДПА Мир Акбар Хайбар. Его называли «честью и совестью» этой партии. Никто не взял на себя ответственность за убийство, никто не мог с уверенностью назвать имена убийц и заказчиков убийства. НДПА сразу воспользовалась трагедией для того, чтобы вывести на улицы тысячи людей. Похороны Хайбара вылились в мощную антиправительственную демонстрацию, в которой участвовали не только члены партии, ее сторонники, но и многие жители Кабула, до того не интересовавшиеся политикой и прежде не принимавшие участия в каких-либо акциях протеста.

Президент страны Мохаммад Дауд был возмущен и напуган. Еще никогда за всю историю Афганистана столько людей не выходило на улицы, чтобы продемонстрировать свое негативное отношение к правящему режиму. После долгих раздумий и консультаций с ближайшим окружением президент пошел ва-банк: по его указанию были арестованы семь руководителей Народно-демократической партии Афганистана и в их числе ее лидеры – генеральный секретарь Нур Мохаммад Тараки и второй человек в партии Бабрак Кармаль.

В те апрельские дни Бубнов, как, впрочем, и другие его коллеги, скорее не умом, а сердцем явственно ощущал зловещую суть тишины, наступившей после похорон Хайбара. Тишины, которая сулила небывалую политическую грозу.

В половине девятого на видавшей виды голубой «Тойоте» он выехал к заранее условленному месту экстренной встречи. В свете фар Виктор увидел, как в темном переулке метнулась фигура его агента, облаченная в пуштунскую национальную одежду – длинную рубаху и широкие порты. Виктор выключил фары, проехал в темноте еще немного. Затем остановился и открыл замки, блокирующие двери. На заднее сиденье машины ловко заскочил «Махмуд». После традиционного афганского приветствия он с доброй улыбкой на лице извинился за то, что потревожил своего советского друга. Однако тут же заметил, что повод для встречи уж очень важен.

Когда Виктор привез афганца к себе домой, в комнате для гостей уже был накрыт горячий ужин. На низком журнальном столике стояла замороженная бутылка «Столичной», по стенкам которой стекали струйки «пота». Бубнов пригласил гостя к столу. Тот сел, положил себе в тарелку еды, однако от выпивки отказался.

– Спасибо, товарищ Виктор, – он с легким поклоном приложил руку к сердцу, – но этим же вечером я должен вернуться на расширенное заседание центрального комитета и офицеров нашей фракции «хальк». И это не просто заседание. Там решается судьба Афганистана: быть или не быть завтра вооруженному восстанию.