Смертельный вкус Парижа - стр. 27
– С какой стати? У моей жены не было никакого мотива.
Валюбер снял очки, потер глаза. Они оказались усталыми и бесцветными, под ними висели сизые мешки.
– Расследование будет продолжаться, это только начало, не волнуйтесь. Мы не знаем, что произошло после того, как месье Люпон выбежал за вашей женой. Мы только знаем, что мадам Ворони́н появилась в больнице спустя двадцать минут, и за это время кто-то ранил Люпона. Кстати, я попрошу вас обоих завтра зайти в полицейское управление на Кэ д’Орфевр[4], спросите там меня. Вам придется сдать отпечатки пальцев. Это тоже общая мера для всех подследственных.
– Я тоже подследственный? Я-то каким образом мог стрелять в месье Люпона? Я безотлучно находился в больнице.
– Ваши отпечатки, доктор, мы берем, чтобы нам было легче разобраться. Вы ведь дотрагивались до этих ключей, например.
Валюбер отвечал достаточно любезно и терпеливо, но так, словно хотел убедить нас в том, что, кроме моей жены, убить Люпона было просто некому.
После его ухода Елена подошла ко мне, прижалась, крепко обхватив меня за шею:
– Саш, прости. Столько неприятностей из-за меня…
Я должен был почувствовать, как ей страшно, как одиноко, как нужна моя поддержка. Да я и почувствовал, только был слишком взбешен, чтобы утешать ее. В голове неистово крутился водоворот из всего услышанного, в нем тонули мои надежды доказать ее невиновность. Именно это казалось мне самым важным, а вовсе не ее настроение.
Я раздраженно ответил:
– Неприятности в основном не из-за тебя, а из-за того, что Люпона застрелили.
– Да, но все равно получилось ужасно. Он такой оказался отвратительный тип! – Она разомкнула оставшееся безответным объятие. – Я, конечно, не радуюсь его смерти, но мне его совсем не жалко. – Она отступила на шаг. – Ты ведь не подозреваешь меня?
– Елена, это недостойный нас вопрос. Ты взрослая женщина, моя жена. Разумеется, я не подозреваю тебя в убийстве. Но если ты хочешь, чтобы я ответил откровенно – я считаю, что твой образ жизни в Париже легкомыслен.
Ее плечи поникли, словно из нее выпустили воздух. Она отвернулась и ушла в спальню. Мне надо было догнать ее, сказать, что люблю, а еще лучше – заняться с ней любовью, но мне было не до ее капризов. У меня самого настроение было хуже некуда, и я видел лишь один способ все исправить – найти убийцу Люпона. Я заперся в кабинете с кипой газет и принялся искать в журналистских репортажах хоть какую-нибудь зацепку для расследования. Почему я был так черств? Почему винил ее? Ревновал? Осуждал? Неосознанно мстил ей за собственный страх и собственную беспомощность? Может быть, когда любимый человек беззащитен, слаб и нуждается в нашей любви и ласке, мы начинаем выделять их скупее?
Как бы то ни было, вместо того чтобы примириться с женой, я прочитал интервью с телефонной барышней, описавшей, как 27 мая в 23:25 женский голос из ресторана «Ля Тур д’Аржан» попросил соединить с частным номером в Рамбуйе. После соединения барышня намеревалась отключиться соответственно правилам, но успела услышать, как звонившая, задыхаясь, воскликнула: «Марго, Ив-Рене ранен!» Это так заинтриговало телефонистку, что она замерла с трубкой в руке и невольно прослушала всю беседу. По ее словам, обе абонентки были сильно потрясены. Звонившая сообщила Марго, что уже вызвали «Скорую помощь», жертву повезут в Отель-Дьё. Марго ужасалась, ахала, растерянно и потрясенно переспрашивала, под конец сказала, что перезвонит в госпиталь, и отсоединилась. Разговор продолжался три минуты.