Смертельный вкус Парижа - стр. 11
– Ага, – Валюбер поднял карандаш, – а на набережной, мадам Паризо, вы заметили, в каком состоянии была его правая рука?
Я надеялся, что вездесущая и всезнающая Клэр подтвердит, что покойник повредил руку до того, как попал ко мне, но, как назло, именно на его кисть она не посмотрела. С дотошного инспектора сталось бы заподозрить, что я выдумал эту драку и сам повредил руку покойнику, лишь бы отвести подозрения от Елены.
Валюбер пожевал губами:
– А его пиджак… в каком состоянии был его пиджак, мадам Паризо? Вы ведь перевязывали его, вы должны были заметить.
Клэр обрадовалась:
– Конечно, я заметила! В ужасном, просто в ужасном! Весь в крови, прострелен, скособочен!
Бартель невежливо поперхнулся. Валюбер уточнил:
– Был ли он разорван?
– Да-да, – наслаждаясь всеобщим вниманием, Клэр охотно пустилась в воспоминания, – правый лацкан был оторван, папьон на шее был развязан и болтался, вся рубашка вымокла в крови. Это прямо бросилось мне в глаза, ведь наш Ив-Рене всегда отличался безупречной элегантностью…
Мадам Люпон издала глухой стон. Бартель снова приобнял ее. Клэр прижала пухлые руки к груди и повернулась к Одри:
– Прости, дорогая, но мои показания необходимы для следствия.
Валюбер заглянул в свой блокнот и на сей раз атаковал Бартеля:
– Месье Бартель, а вы где были сегодня в одиннадцать часов вечера?
Тот закусил губу вместе с усиком, вместо него ответила вдова:
– Антуан был у меня в гостях.
Журналист поспешил поддакнуть:
– Мадам Люпон неважно себя чувствовала, она не смогла пойти на ужин, я составил ей компанию.
– Понятно. А кто такой Марсель Додиньи?
Месье Ришар кисло объяснил:
– Марсель Додиньи увлекается историей старинной мебели, он несколько раз устно и письменно оспаривал профессиональную экспертизу месье Люпона. Додиньи с нами не было, разумеется.
Бартель уже оправился, опять сунул руки в карманы и вздернул голову:
– Я сам подумал о нем, именно поэтому первым делом позвонил ему, еще от Одри. – Он многозначительно прищурился: – Его не было дома. Сейчас, правда, ответил. Уверяет, что провел вечер в театре.
– Во сколько вы звонили ему в первый раз?
– Сразу после того, как Клэр сообщила нам о случившемся. Где-то в половине двенадцатого.
Валюбер занес в свой кондуит нового подозреваемого. Я вспомнил два выпавших из смокинга ключа. Второй мог быть реквизирован у уволенного сотрудника. Я вмешался:
– А помимо месье Додиньи? Может, месье Люпон кого-нибудь уволил?
Вдова безучастно ответила:
– Мой муж никого не увольнял. У него много лет одна секретарша – мадам Сильвиан. Ив-Рене не собирался ее увольнять. – И так же бесстрастно добавила: – Есть еще Марго Креспен, она была любовницей моего мужа.
Все, кроме самой вдовы, почувствовали себя неловко. Бартель тихо сказал ей что-то, Одри обернулась к мадам Паризо:
– Ты звонила ей?
Клэр смешалась:
– Я… Одри, дорогая… Право, не помню…
Бартель опять простер крыла обеих рук, видимо, намереваясь в очередной раз заключить вдову в свои спасительные объятия, но та оттолкнула его.
– Ты звонила этой дряни? За моей спиной? Не могла удержаться, чтобы не сообщить ей первой?!
Клэр виновато отступила:
– Одри, умоляю тебя!
Мадам Люпон прикрыла глаза рукой и оперлась о стол. Клэр испуганно лепетала:
– Извини, Одри, прошу тебя, пойми и меня…
Месье Паризо отвел свою неуемную супругу в сторону. Она потерянно оправдывалась: