Смертельные тайны замка Тодлебен - стр. 7

Так за весёлыми разговорами прошёл ужин. Настроение у всех было приподнятое. Гости попросили передать повару свои благодарности за прекрасный ужин и изысканный вкус блюд, после чего все поспешили перейти в гостиную.

Гостиная походила по своему образу на столовую замка. Удобные кресла в стиле барокко, огромный ковёр на каменном полу, приглушавший шаги гостей. Мягко утопая в ворсе, они словно вступили на лесную поляну, покрытую мелкой сочной травой. Вечерние лучи заходящего солнца добавляли цветных бликов через мозаику окон. Аромат свечей, которые были зажжены слугами, добавлял таинственности в обстановку, и все эти мелкие детали вместе с хорошим настроением создавали непринуждённую вечернюю атмосферу для разговоров.

Слуги подали кофе и коньяк. Мужчины раскуривали сигары.

– Баронесса, скажите, правда ли, что ваш муж погиб в застенках гестапо? – вопрос Уэйда прозвучал резко и неожиданно.

В наступившей тишине было слышно, как часы пробили девять. Баронесса Анна с каменным лицом тихо, но чётко произнесла:

– Да, муж был арестован гестапо и осенью сорок четвёртого года его казнили в тюрьме Плётцензее.

– Он был предателем Рейха?

Курт, видя состояние баронессы, поспешил вмешаться:

– Барон Генрих фон Тодлебен организовал покушение на фюрера летом сорок четвёртого. А предатель он нации или нет, рассудит время, – его голос дрожал от гнева.

Американец, впрочем, не замечал осуждающих взглядов:

– А почему замок не был конфискован? Все семьи участников заговора подверглись гонениям.

Анна растерянно смотрела на продюсера:

– Не знаю. Может, дядя помог, он занимал высокий пост в МИДе.

И тут баронесса словно опомнилась и зло посмотрела на Уэйда:

– А вы – положите на место то, что успели взять за ужином! И прямо сейчас!

Все с интересом посмотрели на американца. Смутившись, он выложил из кармана две серебряные десертные ложечки и три сигары из другого кармана.

Женщины ахнули.

– Объяснитесь, – потребовал барон Курт, угрожающе надвигаясь на продюсера.

– Ну, я… у меня болезнь… я случайно беру предметы и кладу их в карман.

– Господа, проверьте свои часы и портмоне. Вдруг он случайно взял, – барон подчеркнул это слово особой интонацией.

– Я не карманник, – взвился американец, – у меня такая болезнь. Клептомания. И я сам предупредил об этом баронессу перед ужином. Я не знаю, почему беру разные вещи. Просто иногда мне следует напоминать, и я добровольно их верну.

– Мы будем внимательно за вами приглядывать, а если что-то пропадёт, мы будем знать, у кого спросить.

Отто фон Гальбах вплотную подошёл к продюсеру и тихим голосом, который, однако, услышали абсолютно все присутствующие, произнёс:

– Немцы за последние годы многое пережили. И это время было не очень хорошим. Неприлично интересоваться тем, что было во время войны, да и после неё. Хотя вам, американцам, не понять, через что прошёл каждый немец.

Голос звучал спокойно, но мурашки пробежали по спине Уэйда.

– Я не хотел своими вопросами кого-либо обидеть.

Резкий хрип старика оборвал голоса в гостиной – звук стал полной неожиданностью для всех. Его дрожащие пальцы хватались за горло, но судорожные попытки сделать вдох были обречены, и тело с шумом рухнуло на ковёр.

Тишина, ставшая на миг оглушительной, взорвалась криками. Все бросились к профессору Шульцу. Один перевернул тело, другой разорвал ворот рубашки. Женские руки опустились на его грудь, пытаясь заставить работать остановившееся сердце, сосредоточенно делая уже, по сути, бесполезную работу.