Смерть в вишневой «девятке» - стр. 15

Закурили на ходу, едва ступив на балкон. Дядя Миша сел в одно из плетеных кресел.

– Падайте, Лев Иванович, – пригласил он Гурова последовать его примеру. – Будем любоваться на закат. Он тут у меня исключительно прекрасный. Специально к соседям ходил, чтобы сравнить вид из окна в эту сторону. Ни у кого ничего похожего.

Гуров и посмотрел. На самом деле солнце уже исчезло за горизонтом, оставив после себя непонятного цвета широкую полосу в небе. То ли розовато-сиреневого, то ли фиолетового оттенка. Это и закатом было сложно назвать, но зрелище все равно впечатляло.

Гуров сел. Дядя Миша наклонился и выудил из-под столика чугунную пепельницу в форме ежика. Окурки предполагалось тушить в той ее части, где должна была находиться ежиная спинка, но сама она отсутствовала.

– Надо же, – искренне изумился Гуров, глядя на пепельницу. – Какой раритет. Помню, помню этих ежиков. Давно таких не видел. Думал, их больше не изготавливают. Или это старая вещь?

– Старая, как и я, – с удовольствием произнес дядя Миша. – Люди сейчас бездумно расстаются со старыми вещами, а зря. Кое-что вполне еще в порядке. Пепельница эта еще в одной коммуналке на кухне стояла, а я в той коммуналке вырос. Когда съезжал, то с радостью украл ее оттуда. А вот эти кресла я приобрел с рук у одного военного пенсионера, а он их, в свою очередь, привез из Италии еще в семидесятых. Их даже реставрировать не пришлось. Так, слегка почистили.

– У вас какой-то бизнес на эту тему? – спросил Гуров.

– Не на эту. Другим занимаюсь.

– И чем же?

– Торговля. Придорожный магазинчик за МКАДом. Ну и еще кое-что по мелочи.

– Продюсерство – это мелочи?

– Конечно, – убежденно кивнул дядя Миша. – Это для души. А кормит меня магазинчик.

– Магазинчик, наверное, такой же большой, как этот особняк?

– У меня один павильон. Не в Москве, а рядом с Химками. Небольшой, но с очень душевным ассортиментом.

– Да я про доходы с придорожного магазинчика. Неужели настолько хорошо идут дела, что хватило на такую монументальную стройку и на внутреннее убранство этого дворца?

Дядя Миша прищурился.

– Я экономил и работал без выходных. Хватает.

– Как скажешь.

– Ну и слава богу.

Гуров не стал спрашивать о том, что продает или покупает дядя Миша. Ему это было неинтересно. Разговор пока что складывался жестким, но без какой-то сути, однако, Гуров знал, что непременно будет важное продолжение. Ведь не просто так дядя Миша позвал на перекур только его.

– Значит, Маша замужем за полицейским, – медленно заговорил дядя Миша, и в его голосе Гуров отчетливо услышал досаду. – Ну надо же.

– А что не так? – напрягся Гуров.

– Да все так, Лев Иванович. Все так.

Толстые пальцы дяди Миши раздавили окурок в пепельнице.

– Не знаю, не знаю, – вновь заговорил он. – Даже не представлял, что вот так все выйдет.

– Что именно?

– Да все. Вообще все. День сегодня какой-то неправильный. Праздник-то не удался, я это понимаю. Диана любит быть в центре внимания, особенно если выпьет лишнего. Да и других проблем хватает, а они, как водится, поодиночке в гости не приходят.

– Пропустим этот момент, – мягко намекнул Гуров на то, что не желает обсуждать поведение хозяев дома. – Послушайте, а вы действительно знакомы с Бурчаком с детства?

– С Фимкой-то? Почти с пеленок. То вместе, то порознь. Жили в одном дворе, ходили в один детский сад, потом в одну школу. Потом, правда, нас жизнь развела. Несколько раз теряли друг друга из вида, но всегда находили снова. Он мне сильно помог когда-то, а теперь вот я ему помогаю. Он меня с вашей женой и познакомил. У вас очень красивая жена, Лев Иванович. Я кое-что понимаю в этом деле, можете мне поверить. Но вы не ревнуйте, пожалуйста. Имеется в моем характере такая немодная нынче черта, как верность. Покуда я не закончу отношения с одной женщиной, то на другую даже не взгляну. Ни одной семьи не разрушил, кроме своей. Но это было очень давно, семьей назвать сложно. А Маша иногда рассказывала о муже. То есть о вас. И всегда – с уважением и теплотой. А я и сам уважаю тех, кто о своих половинках отзывается именно так. Так что, Лев Иванович, я всего лишь сторонний наблюдатель, но никак не тот, кто хочет увести вашу супругу. Да и не пойдет она за мной, даже если бы я захотел.