Смерть в театре «Дельфин» - стр. 26

– Такое раз увидишь – никогда не забудешь.

– Я точно её видел. Интересно, где именно? Взгляд Морриса выразил тоску.

– Случайно не в своей книжке для автографов? – язвительно осведомился он.

– Это было в каком-то неожиданном месте… Ах, неважно. Надо думать, потеха начнётся с первой же репетиции. Он, разумеется, потребует, чтобы я заново переписал его роль, добавив побольше перца, хотя она и так весьма непроста. Нет, драматург не должен ставить собственные пьесы! Они слишком дороги ему. Но я уже грешил этим и – видит Бог! – буду грешить снова и снова, а Марко пусть проваливает к дьяволу. Он фантастически похож на портрет Шекспира кисти Графтона; у него голос ангела и колоссальный престиж; он блистательный актёр, и роль эта написана под него… В общем, ещё бабушка надвое сказала, кто из нас двоих победит, но могу побиться об заклад, что все-таки он.

– Ну и прекрасно, – сказал Моррис. – «Пусть Бог хранит тебя, мой милый мальчик»[5].

Перигрин наконец уселся за свой внушительный стол. Почти в тот же момент тренькнул телефон, и секретарша, располагавшаяся в отдельном уютном закутке, сообщила:

– Мистер Джей, вас спрашивают из «Виктории и Альберта».

Перигрин не стал говорить: «Всегда к услугам Её Величества и Наследного Принца», поскольку это, во-первых, было бы несолидно, а во-вторых, его охватило чувство, похожее на страх. Он ответил:

– Спасибо. Соедините, – и услышал в трубке голос эксперта:

– Мистер Джей, вам удобно сейчас разговаривать со мной?

– Да.

– Я решил, что лучше будет вам об этом знать. Мы, конечно, оформим официальный документ для передачи вашему патрону, но… – тут голос эксперта дрогнул от едва сдерживаемого возбуждения, – дело очень важное. Я… короче говоря, переданные вами документы были подвергнуты самой тщательной проверке. Свои заключения дали три независимых специалиста по почеркам, и они единодушны в своих оценках. Установленное ими авторство подтверждается возрастом кожи и бумаги. Можно с уверенностью заявить, что, кроме пятен, оставленных солёной водой, эти предметы не подвергались никаким существенным обработкам. Итак, мистер Джей, невероятно, но факт – перчатка и документы подлинные.

– Знаете, – произнёс Перигрин, – я всегда надеялся услышать это, однако в данную секунду просто не верю своим ушам.

– Встаёт вопрос, как поступить дальше.

– Вы можете подержать их у себя ещё некоторое время?

– Безусловно. Мы даже были бы готовы, – тут до Перигрина донеслось что-то вроде смешка, – вообще оставить их у себя. Я уверен, что мои начальники, посовещавшись, сделают предложение… э-э… владельцу. Разумеется, через вас и, насколько я понимаю, через мистера Гринслэда.

– Да. Но, надеюсь, никакой огласки?

– Помилуй Боже, нет! – едва не завизжал эксперт. – Вот уж чего решительно не хотелось бы. Даже представить страшно…

Он помолчал и после паузы осторожно осведомился:

– Как вы полагаете, не намеревается ли он… выставить их на продажу?

– Понятия не имею, а гадать не берусь.

– Ясно. Ну что же… Мы представим вам полное официальное заключение на следующей неделе. Должен признаться, я позвонил вам… в общем, мне хотелось… Короче говоря, просто я такой же фанатик, как и вы.

– Об этой перчатке я написал пьесу, – поддавшись внезапному порыву, сказал Перигрин. – Она откроет сезон.