Смерть в театре «Дельфин» - стр. 16

– Смотри, его видно. Вон там. Внутри этого театра я провёл самые кошмарные полчаса моей жизни и должен был бы содрогаться от одного взгляда на это здание, но, клянусь Богом, меня влечёт к нему так, как никогда и ни к чему не влекло. Знаешь, если Кондукис начнёт его сносить, я, пожалуй, переменю квартиру, чтобы не видеть этого варварства.

– Может, подкараулить его и броситься перед ним на колени с воплями «О, сэр, пожалуйста, сэр, пощадите „Дельфина“, умоляем, сэр»?

– Я могу точно сказать тебе, какова будет реакция. Он попятится, словно от нас дурно пахнет, и скажет своим бесцветным голосом, что ничего не понимает в подобных вещах.

– Интересно, сколько понадобилось бы денег?

– Чтобы восстановить его? Не иначе как сотни тысяч, – мрачно ответил Перигрин. – Вряд ли Национальный театр захочет даже задуматься над этим. И вообще никто не захочет… Нет ли какого-нибудь общества, которое занимается памятниками старины?

– Есть, но… «я ничего не понимаю в подобных вещах», – передразнил Джереми и вернулся к своей модели.

Перигрин же с некоторым сожалением (в котором не признался бы даже под угрозой расстрела) принялся упаковывать костюм от мистера Кондукиса. Он был из прекрасного угольно-серого твида и сшит прямо по-королевски. Затем мистер Джей выстирал и выгладил носки, нижнее бельё и рубашку, которые были на нем чуть более получаса, и похитил принесённую Джером картонную коробку, чтобы сделать посылку.

– Теперь надо найти посыльного, чтобы доставить все это.

– Зачем?!

– Идти самому – чертовски мучительно.

– Тебе всего-навсего понадобится сунуть коробку раззолоченному лакею.

– Я буду чувствовать себя настоящим ослом.

– Совсем рехнулся, – коротко резюмировал Джер.

– Не хочу туда возвращаться. Понимаешь, все было так странно, диковинно и в то же время несколько зловеще. Точь-в-точь как в сказке, где исполняются все желания, кроме последнего.

– Молодой драматург с вытаращенными глазами и добрый отшельник?

– Я не уверен, что Кондукис добр, хотя допускаю это, а глаза я действительно таращил. На перчатку. Знаешь что?

– Что?

– Мне пришла в голову одна мысль.

– Уже? И какая же?

– Не сейчас. Пока я хотел бы воздержаться от обсуждения, но речь идёт о пьесе.

– Да, такие вещи лучше не обсуждать заранее, – согласился Джереми.

– Вот именно.

Наступившее молчание прервал хлопок крышки почтового ящика.

– Пет, – свистнул Джер.

– Вряд ли это наш.

– Счета.

– Ну, их я в расчёт не принимаю. Просто не смею.

– А вдруг это письмо от мистера Кондукиса с предложением усыновить тебя?

– Хи-хи-хи.

– Лучше посмотри, а то мне что-то не нравится твоё кудахтанье. Прогулка по лестнице тебе не повредит.

Перигрин прошёлся по комнате, затем, как бы ненароком, толкнул дверь, медленно спустился по ветхой лестнице и пошарил в почтовом ящике. Там оказалось три счета (два из них для него), рекламный проспект и конверт.

Перигрин и сам не знал, почему ему не захотелось вскрывать конверт прямо у ящика. Он вышел наружу, добрёл по их тихой улочке до проёма между домами с видом на Темзу и Сауквок, невидящим взглядом уставился на склад, который частично заслонял «Дельфин». Наверное, склад «Фиппс Браса», где работает тот человек с маслёнкой… Джоббинс. Ветер с реки обвевал его голову, собирал волосы на затылке. Быть может, именно в тот миг ведьма-муза, как любил её называть Перигрин, и запустила свои когти в его шевелюру. Где-то ниже по течению дружно взревели баржи. «Почему, интересно, речные суда так любят гудеть хором?» – удивился Перигрин. Его правая рука судорожно сжимала в кармане куртки письмо.