Смерть Шекспира. Рассказы - стр. 7
– Что интересует? – сразу же подлетел к нему молодой прыщавый продавец.
– Ничего, – сказал Алеша, – просто смотрю.
– А какой стиль, вообще? – не унимался продавец.
– Никакой, – ответил Алеша и, смерив взглядом продавца, отошел к другому прилавку и стал рассматривать книги. Книги были сами по себе, никто их не продавал. Алеша стал листать толстую цветную газету с голыми женщинами. До поезда оставалось полтора часа….
из тетради "Х":Красота – это сладко, потому что чуть-чуть. Вода – безвкусна и обыденна, но ты попробуй без воды. Так же и серость, некрасивость не имеет вкуса, но потому-то она и обыденна, что ее можно глотать до бесконечности. А красота от того и красота, что ее подают только на десерт. Когда брюхо уже набито, то почему бы ни съесть конфетку. Но есть целый день исключительно шоколад и мороженое могут мечтать только голодные дети. Целый день есть одни сладости, так же как и жить среди красоты. В аду кормят исключительно конфетами и пирожными. В аду такая красотища. Там все красиво насквозь, не единого темного пятнышка. И, Господи, там воистину стоит плач и скрежет зубов.
– Ну что тебе сказать про горы? – засмеялась Оксана. – Ты же их терпеть не можешь.
– А меня горы не интересуют, даже в виде пейзажа, – сказал Алеша, открывая шампанское, – меня интересуешь ты и твои друзья, которые, как кентавры – голова альпиниста, а сзади 2 колеса, как у велосипеда.
Пробка поддалась, и шипящее вино полилось в бокалы.
– Эх, Лёшка-Алёшка, – продолжала смеяться Оксана, – странный ты человек. Горы не любишь. Розенбаума не любишь. Даже велосипедистов не уважаешь. Что с тобой делать? Ума не приложу.
– Не надо ничего прикладывать, – засмеялся Алеша, – давай-ка лучше выпьем чуток и в кровать. А-то я напрасно скучал целый месяц что ли?
– А как же мой увлекательный рассказ о перевале второй категории трудности?
– Подождёт.
Молодые люди чокнулись, поцеловались и выпили.
– Ты знаешь, – сказал Алеша, – пока тебя не было, я снова в тебя влюбился.
– Молодец. Не терял зря время.
– Так значит, я заслужил немножко ласки.
– Не просто заслужил, а по-настоящему заработал.
– Ну, раз так, то я не могу больше ждать.
Алеша кивнул на кровать.
– Я тоже – улыбнулась Оксана…
– Ты себе представить не можешь, какая тут со мной история приключилась, – сказал Алеша, гладя Оксанины волосы. За окном уже стемнело. Было совсем тихо, если не считать какого-то пьяного, голосящего про «черного ворона».
– Что за история? – спросила Оксана.
– Она немножко странная, если не хочешь, не верь. В общем, пока тебя не было, ко мне приходил Шекспир.
– Какой еще Шекспир? – переспросила Оксана.
– Тот самый, – сказал Алеша, – единственный и неповторимый.
– Во сне?
– В том то и дело, что наяву. Впрочем, может быть и во сне. Какая разница.
– С точки зрения медицины – большая.
– А с моей точки – никакой. Главное в том, что мне этот Шекспир говорил.
– И что же это он тебе говорил?
– Много интересного. Я уже почти целую книжку написал. Я думаю, это будет сенсация.
– И где же этот твой Шекспир сейчас? Раз он был наяву.
– Понятия не имею, может быть спит где-нибудь на скамеечке. Думаю, как-нибудь он явится еще. Потому что он мне не все рассказал.
– Ты меня с ним познакомишь?
– Обязательно. Только ты когда его увидишь, не смейся, пожалуйста.