Смерть приятелям, или Запоздалая расплата - стр. 12
Георг побледнел и вскочил из-за своего рабочего стола. Позади управляющего на стене не было портрета государя, как ожидал увидеть Власков, а висела в рамке грамота:
«Божиею Милостию Мы, Александр Третий, Император и самодержец Всероссийский, царь Польский, Великий князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая, согласно удостоению Комитета и службе чинов Гражданского ведомства и о наградах, Мы, ко дню Благовещения всемилостивейшее пожаловали Георга Дмитрия Фёдоровича званием потомственного почётного гражданина. Во свидетельство чего повелеваем Мы сию грамоту Правительствующему Сенату подписать и государственною нашею печатью укрепить. Дана в Санкт-Петербурге».
Далее шла дата и размашистая подпись в бозе почившего государя-императора.
Николай Семёнович поздоровался и представился. Дверь за его спиною тихонечко закрылась.
– Чем могу быть полезен, господин Власков? По делам службы или по сугубо личным? – Хотелось услышать, что по личным, но вместо этого прозвучало:
– Меня привели к вам исключительно дела служебные.
– Садитесь. Может быть, чаю? – суетился хозяин кабинета.
– Благодарю, э-э-э… – Николай Семёнович вдруг осознал, что позабыл имя-отчество собеседника.
– Дмитрий Фёдорович, – услужливо подсказал Георг.
– Так вот, любезный Дмитрий Фёдорович, к вам меня привели дела служебные. Сейчас мы ведём дознание о насильственной смерти Николая Ивановича Власова, – чиновник для поручений внимательно смотрел на управляющего, но на лице последнего, кроме, пожалуй, удивления ничего заметить не смог.
– Насильственной смерти Николая Ивановича? – скрыть ошеломление хозяин и не пытался. – Скажите на милость, вполне цветущий мужчина, и… – Он покачал головой. – Но чем же я могу вам помочь?
– Власов служил под вашим началом?
– Д-да, но это было три года тому. И я совершенно не понимаю, чем могу вам услужить.
– Чем занимался в камере Власов? Какие выполнял обязанности?
– Наша основная задача заключалась в первоначальной оценке движимого имущества, выставляемого на продажу, и проведении собственно аукциона.
– Николай Иванович справлялся со своими обязанностями?
– Несомненно, иначе мы вынуждены были бы с ним распрощаться.
– Были ли недовольные господином Власовым?
– В нашем деле не без этого, – сокрушённо покачал головой Георг. – Вы знаете, для скольких людей я стал врагом? Вот именно, и не подозреваете.
– Стало быть, спустя три года никто бы мстить не стал?
– Окститесь, любезный господин Власков, спустя три года? – Дмитрий Фёдорович улыбнулся. – Здесь вы можете быть совершенно уверены, что наши так называемые продавцы ни при чём.
– Дмитрий Фёдорович, вы не подскажете в таком случае, с кем из ваших работников приятельствовал Власов?
– Видимо, ни с кем.
– Как это – «видимо»?
– У нас в камере основную часть работы выполняют люди купеческого звания, а Николай Иванович у нас из дворян, – Георг поднял вверх указательный палец.
– Так и что?
– Наши его… – управляющий замялся, потом всё-таки сказал: – сторонились. Мы – люди простые, – добавил он и сам покраснел, – вот и дружбу с Николаем Ивановичем не водили.
– Значит, ничего толком сказать не можете?
– Да, – согласился личный почётный гражданин, – точно так-с, – иронически добавил он (или ненароком вырвалось это «так-с».
Николай Семёнович поднялся со стула.