Смерть перед Рождеством - стр. 30

Оскар прикусывает нижнюю губу. Красное пятно на подбородке вытягивается.

– Что именно я должен тебе рассказать?

– Все, что знаешь.

Квадратные плечи опускаются. Фигура Оскара никнет, как будто из него вдруг выкачали воздух.

– Мы познакомились в Гётеборге, во время массовых протестов, почти тринадцать лет тому назад, – начинает он. – Принадлежали к разным фракциям, но внутри одной сети и снимали жилье у одного парня.

После Гётеборга они сдружились, во всяком случае, общались довольно тесно. Разошлись несколько лет тому назад, когда Томас ушел в науку, а Оскар устроился работать в кафе «Каиро» и некоторое время оставался в AFA, пока не перешел в RAF.

– Томас занимался социологическими исследованиями накануне смерти, – говорю я. – У тебя он тоже брал интервью?

– Брал. – Оскар кивает. – И я одно время помогал ему искать людей для новых интервью. Но Томас давно отошел от политики, от публичных акций, по крайней мере. Поэтому новых членов RAF он не знал, равно как и они его.

– Одно время? – переспрашиваю я.

Оскар вздыхает:

– Да… До того Томас справлялся без меня, он так и говорил.

Он достает из шкафа чашку, наливает кофе. Чашка белая, с черной надписью: I’D TRADE MY BOYFRIEND FOR A TRUE DEMOCRACY[24].

– Но не в тот раз. Тогда ему потребовалась моя помощь.

– А ты знаешь кого-нибудь, кто еще помогал ему?

– Я спрашивал Томаса об этом… Но нет, в том, что касалось информации, он умел держать язык за зубами. Он объяснил, что все источники останутся анонимными. Это касалось и меня и было связано с нашей безопасностью. Он присвоил мне номер…

– Какой?

– Что «какой»?

– Какой номер он тебе присвоил?

– Пятнадцать восемьдесят четыре. – Оскар делает глоток из чашки, снова поглядывает на кого-то за моей спиной. – Эти исследователи – скрытный народ… Похуже AFA…

– А как у Томаса было с личной жизнью, не в курсе? – Я доверительно наклоняюсь к нему, почесывая щеку.

– А что с личной? – недоумевает Оскар.

– Ну как… мужчина в его возрасте обычно… хотя бы думает о том, чтобы связать себя с кем-нибудь на остаток жизни. Как с этим обстояло у Томаса… претендентки были?

– Без понятия… Я о них ничего не знал, по крайней мере.

– А сюда он… захаживал?

– «Захаживал» – неправильное слово. Бывал изредка.

– У меня есть кассовый чек, из которого явно следует, что Томас Хебер был у вас на днях, а именно одиннадцатого числа. Есть основания полагать, что он встречался здесь кое с кем, чье имя или фамилия начинается на букву «Х». Ты в тот день работал?

– Нет, я приехал домой только вечером, из Йончёпинга. Там была демонстрация.

– А кто работал в тот день, можешь навести справки?

– Ну… у нас нет бумаги с графиком, если ты это имеешь в виду. Придется обзванивать коллег, а мне сейчас некогда.

– А посетители? – Я киваю на зал. – Из них кто-нибудь мог быть здесь в тот день?

– Спроси их об этом сам, если хочешь. Но советую тщательно подбирать выражения.

Я поворачиваюсь к залу. Люди за столиками заняты едой и разговорами. Несколько человек читают. Среди последних я выделяю мужчину с большой головой и маленькими, но по виду крепкими руками. На нем сине-серая кожаная куртка с приколотым на груди значком RAF.

– Интересная книга? – спрашиваю я его.

– Какого черта тебе нужно?

– Поговорить.

– Не расположен. – Он качает головой.

– Даже если так… – Я устало вздыхаю, он поднимает глаза от книги. – Как насчет того, чтобы прогуляться со мной до бункера?