Смерть перед Рождеством - стр. 17
Институт социологии располагается на девятом этаже Южного корпуса. По пути я покупаю чашку кофе – кажется, лишь для того, чтобы хоть что-то держать в руке. В коридоре института светло и тихо, как в какой-нибудь бюрократической конторе. Двери плотно закрыты, кроме одной, за которой сидит директор института префект Марика Францен.
– Лео Юнкер, полиция, – представляюсь я.
Она оборачивается, в глазах – удивление.
– Простите, – спешу добавить.
– Но я…
– Нет, нет… ничего страшного.
Она быстро оглядывает меня с ног до головы. Потом поднимается навстречу, протягивает руку.
– Прошу вас, входите.
Из подключенных к компьютеру динамиков гремит гимн Лючии. Марика Францен небольшого роста, темноволосая. У нее узкое лицо, большие очки и маленький нос картошкой. Смотрится забавно.
– Я должен задать вам несколько вопросов. Речь пойдет о Томасе Хебере. Вы, конечно, знаете, что с ним случилось?
– Да, – отвечает она, прикручивая звук, а потом отключает динамики совсем. Глаза у Марики пронзительные, карие, взгляд сосредоточенный, серьезный. – Я слышала. Это ужасно, я ничего не понимаю… Присаживайтесь, пожалуйста.
В углу комнаты – уютный диванный уголок. Я располагаюсь в одном из кресел. На столе рядом с бумажной кипой стоят бутылка коньяка и две рюмки. На одной из них – следы губной помады.
Подозрительно косясь, Марика убирает бутылку и рюмки в шкаф. Краснеет.
– Расслабились вчера с коллегой, – объясняет она. – У нас было долгое совещание.
– Когда именно было совещание? – спрашиваю я.
– Начали в пять, закончили около восьми.
Она присаживается на край дивана напротив. Смотрит так, будто в любой момент ожидает, что я пролью свой кофе и испорчу ей диван.
– Томас тоже участвовал? – спрашиваю я.
– Оставался до самого конца. Его дверь стояла приоткрытой, и я видела его после заседания.
– Во сколько он ушел?
– Я спросила, не собирается ли он домой; было достаточно поздно. И он ответил, что нет. Якобы у него назначена встреча с кем-то в половине одиннадцатого, поэтому он остается.
– В половине одиннадцатого, – повторил я, вынимая блокнот. – И вам известно с кем?
– Нет. Но, учитывая, что Томас проводил полевые исследования, можно предположить, что это был кто-то из его респондентов.
– Полевые исследования?
– Да. Когда исследователь собирает эмпирический материал, опрашивает людей или проводит наблюдения, мы называем это полевыми исследованиями.
– Что же исследовал Томас?
– Социальные движения.
– Что это?
Марика забрасывает одну ногу поверх другой.
– Это сложное понятие. В любом случае речь идет о неких социальных группах, сетях или организациях, которые занимаются общей деятельностью. То есть в центре внимания группы, не отдельные люди.
– Такие как AFA, например?
– Именно как AFA.
Ее глаза вспыхивают, но в следующий момент Марика зажимает ладонью рот, как будто сказала лишнее. Возможно, просто пытается сосредоточиться.
– Это щекотливая тема, – замечает она. – Социальные движения часто возникают как протест против общественного порядка.
– То есть речь идет о политических группах?
– Не обязательно. Помимо прочего, ответ зависит от того, что понимать под политикой. Что касается Томаса, его интересовали автономные социальные движения: с одной стороны, такие группы, как «Революционный фронт» или AFA, с другой – националистические вроде «Шведского сопротивления».