Смерть от любви (сборник) - стр. 27
– Ну, ясно дело, чтоб безгрешно.
– И еще я попрошу тебя мне простить, что ругала тебя черным словом, – и Дежка поклонилась Машутке в пояс.
– Когда это? – живо поинтересовалась Машутка.
– А давеча, кума, как на Орешку-то наскочили.
– А, вон ты про что, кума! Тогда уж и ты меня прости, Христа ради!
– Бог простит.
И обе кумушки снова поклонились друг другу в пояс, чуть лбами не стукнулись.
– Карамель царская, орешки воловские, – зазывали купцы народ.
– И тех, и этих хочется, да брат всего три копейки подарил, – вздохнула Дежка, – много не купишь.
– Тебе чего, барышня? – кричит приказчик.
– Дай мне на копейку…
– Подходи, красавица моя, я тебе на две насыплю.
– Мне пряников.
– А каких же? Медовых или вяземских?
– Будьте добреньки, медовых мне, и еще… семечек на копейку.
– А сколько их у тебя?
– Три копейки, Николай подарил.
– Так хорошо, что три, Бог троицу любит, возьмите, барышня, тогда уж и карамельки царской, ни у кого такой больше нету!
Насыпали Дежке в платок на три копейки и пряников, и семечек, и карамельки, ажно в двух ладонях не помещается.
Завязала Дежка все в узелок, закраснелася, поклонилася и бежать прочь, в толпу народа.
А гулянье уж разгорается. Из соседней деревеньки девушки, как одна, в черных сарафанах, узких, с красной каймой, только цветные платки на головах, и все в белых чулках и ко́тах, на подковках. Стали молодухи в круг, одна запела:
И все, выбивая на месте подковами такт, приговаривают:
Прижав узелок с покупками обеими руками к груди, Дежка стоит чуть поодаль и во все глаза глядит на поющих. А молодухи горят на солнце кичками, понёвами, ослепительно яркими передниками.
А тут же рядом запестрел громадный хоровод-карагод родной Дежкиной деревни – Винникова, и Дежка бросилась туда.
Игровую пляску первыми вели Якушка и Николай, Дежкин брат, а за ними пар двадцать, одна за другой.
Павами выступают девицы, а щёголи винниковские – с молодецким посвистом, да с присядкою, поют:
– Ты чего тут? – увидал из карагода Дежку брат Николай. – Купила ли пряников?
Вместо ответа Дежка живо показала ему тугой узелок на вытянутую руку.
А Николаю уж черед дальше идти, он еще что-то хочет сказать младшей сестренке, да не успевает, пляска увлекает его в сторону. А рядом уж взыграла гармонь у гармониста, и Дежка мигом забыла про брата.
– Сыграй, Сашутка, – просят гармониста, – сыграй заливного!
– Нет, не буду, – улыбается Сашутка, а сам потихоньку перебирает.
– Знамо дело, без магарыча какая игра. – Кто-то из здешних приносит Сашутке на подносе рюмку зеленого.
Сашутка, ловко закинув гармонь на плечо, не торопясь выпивает, и так у него соблазнительно получается, что весь обступивший люд ахает от удовольствия.