Смерть навынос - стр. 33

– А я-то считала, что у меня галлюцинации! – растерянно пробормотала пациентка Мухина, качая головой. – Понимаете, мне такой наркоз вкололи, что я пришла в себя только часа через три после операции. Встала, голова тяжелая, а тут еще батареи топят так, как будто мы не в Питере, а в Якутске с его морозами!

– Наркоз был хороший! – возмутился Каморин: он не мог вынести несправедливой критики со стороны богатой клиентки, которая, возможно, еще не раз посетит его отделение. – Мы его с боем выбивали, и никто пока не жаловался!

– Да я не жалуюсь, не подумайте, – примирительно махнула холеной рукой пациентка. – Просто я плохо переношу анестезию! Вот, к примеру, в прошлом году я делала грудь…

– Татьяна Валерьевна, можно поближе ко дню операции, пожалуйста? – попросил Мономах, опасаясь, как бы она не решила поведать ему всю свою длинную и, без сомнения, увлекательную историю болезни.

– Ах да, разумеется, – закивала пациентка. – Так вот, голова гудела как пивной котел, стояла невыносимая духота, и я подползла к окну, чтобы его открыть и дыхнуть свежего воздуха. И тут я увидела… ее.

– Ее?

– Девушку. На крыше.

– Так, вы увидели девушку на крыше, я понял. Что вы сделали потом?

– Я? Да я ничего не делала!

– Хорошо, а чем занималась девушка?

– Она танцевала.

– Что-о?! – одновременно вырвалось у обоих мужчин.

– Ну вот, я тоже решила, что схожу с ума. Вернее, я подумала, что это последствия наркоза. Со мной уже случалось нечто похожее, но тогда перед глазами только блохи бегали…

– Татьяна Валерьевна, вы уверены в том, что говорите? – снова попытался вернуть ее в настоящее время Мономах. – Девушка на крыше действительно танцевала?

– Ну да, уверена. Красиво так двигалась, знаете ли, – не так, как молодежь ломается на дискотеках, по-другому… как в театре.

– Вы имеете в виду, она танцевала, как балерина?

– Да, именно. А потом еще встала лицом ко мне и принялась делать реверансы. Знаете, здорово у нее это выходило!

– Вы видели, как она сорвалась?

– Нет. – И без того печальное благодаря синякам лицо пациентки погрустнело еще больше. – Поймите, я ведь думала, что дело в наркозе, не восприняла происходящее всерьез. Ну я отвернулась, а потом смотрю – нет никого на крыше. Вот я и решила, что видела глюк. А что бы вы подумали? Разве часто балерины на крышах выступают?!

– Вас никто ни в чем не обвиняет, Татьяна Валерьевна, – поспешил успокоить пациентку Каморин.

– Но если бы я… Послушайте, если бы я кого-то позвала, я могла бы ее спасти, да?

– Вряд ли, – покачал головой Мономах. – Девушка поскользнулась на наледи, это был несчастный случай, и вы все равно не успели бы ничего сделать и никого позвать. Спасибо, что согласились поговорить!

Что ж, теперь, пожалуй, и в самом деле можно отправляться домой со спокойной душой: судя по всему, Калерия Куликова имела проблемы с психикой, которые ее мать отказывалась признавать. Слава богу, никто не виноват: юной балерине что-то померещилось, и именно за этим она полезла на крышу. Там, вдруг почему-то решив, что находится на сцене, она принялась «выступать» и даже «раскланиваться» перед несуществующей аудиторией, а в действительности – перед одной-единственной зрительницей, которая сочла танцовщицу галлюцинацией. Печальный итог многообещающей карьеры. Но она хотя бы успела станцевать напоследок.