Смерть на Параде Победы - стр. 5
– Кому Валентин, а кому и Валентин Егорович, – Беляев не терпел панибратства, не любил ночной работы, недолюбливал Семенцова. – Гриш, тебе сказали, чтобы ты не топтался почем зря! Тебе что, больше делать нечего? Ступай, соседей опроси!
– Так спят же еще соседи, – возразил Семенцов и для верности посмотрел на свою трофейную «Сельзу» с удобным для ночных засад черным циферблатом. – Четверть пятого.
– А ты разбуди, – не сдавался Беляев. – Хоть что-то полезное сделаешь.
– Кончай прения! – на правах старшего, распорядился Джилавян. – Дима, ты со столом закончил?
– Угу! – отозвался эксперт научно-технического отдела Галочкин, сосредоточенно посыпавший графитовым порошком черный телефонный аппарат, который стоял на прикроватной тумбочке.
«Как у большого начальника», подумал Алтунин. В его представлении держать телефон возле кровати могли только те, кому звонят ночами. Кто, интересно, звонил покойному? Срочный вызов? Добрый доктор, спасите-помогите, зуб болит так, что мочи нет? Навряд ли Шехтман был из таких, кто по ночам к пациентам бегал. К нему, небось, в очередь за два месяца писались. А аппаратов два – один в прихожей на стене, другой – в спальне. Зачем? Странно, непонятно.
Все странное и непонятное Алтунин привык прояснять. Профессиональная привычка, иначе в сыщицком деле нельзя.
– Гриша, садись, писарем будешь! – распорядился Джилавян.
Семенцов без особой охоты присел к столу, положил на него свой новенький кожаный планшет, щелкнул еще не разработанным и оттого звучным замочком…
– А вот кто мне скажет, на хрена нашему покойнику такие тайники?! – громко поинтересовался из глубин платяного шкафа капитан Данилов. – Не закончись война и не будь он евреем, то я бы поставил стакан против бутылки, что здесь рацию прятали!
– На антресолях тоже емкий тайник, – отозвался Алтунин. – И под кухонным подоконником целый чемодан можно спрятать.
– Может, он там журнальчики похабные держал, заграничные, – сказал в пространство Беляев. – Служивые их из Европы пачками везут. Одинокий старичок вполне мог развлекаться…
– Женатый он был, – подал от двери голос дворник-понятой. – Семейный. Дочка замужем, отдельно живет, а жена в клинике лежит, с желудком у нее что-то. В четвертой.
– Из-за журнальчиков его убили? – Джилавян саркастически усмехнулся. – Ты, Валентин, думай, а потом говори!
– Это уже целая похабная библиотека получится! – хохотнул из шкафа Данилов. – Только вот не слышал я еще, чтобы за такую пакость убивали и чтобы ее выдавали под пытками тоже не слышал. Нет, ребята, тут золотишком и камушками пахнет. Прямо вот чую знакомый запашок.
Золотом из шкафа не пахло, а вот нафталином очень даже. Покойник явно был бережливым и аккуратным человеком, пересыпал вещи горстями, чтобы моль к ним даже подступиться не могла. Алтунин подошел к шкафу и остановился за широкой спиной Данилова. Тот сразу же оглянулся, подался назад и сделал приглашающий жест рукой.
– Сам погляди, тайник ровно на кубометр.
Трудовую деятельность Данилов начинал грузчиком на базе Мосгортопснаба и там навострился точно определять на глазок любой объем. Алтунин заглянул в нишу, устроенную за фанерной стенкой шкафа. Действительно около кубометра – высокая, широкая, неглубокая. Большой чемодан влезет спокойно, если поставить его на попа. А вот рацию сюда не впихнуть, аппараты не любят, когда их набок ставят. Чемоданчик с золотишком? Это сколько же будет, если на пуды перевести? Нет, наверное, все же не с золотишком, а с деньгами – личная домашняя касса. Это сколько же, если, скажем, тридцатками чемодан набить? Три чемодана? Да это же Крез какой-то, а не дантист! Дантист-аккуратист!