Смерть на Кикладах. Сборник детективов №3 - стр. 51
Времена, когда они бандой подростков грабили зазевавшихся туристов, давно прошли.
Справедливости ради надо сказать, что Сальваторе Дженнаро ни разу не нажал на спусковой крючок, не пролил чужую кровь. Никогда он не получал таких приказов от дона Доменико. Да в этом и не было необходимости: для «воспитания» непокорных у Каморры были бойцы попроще. Его же первым и единственным делом было вести учет доходов и расходов «семьи», выводя ежемесячно путем сложных расчетов финансовый результат: деньги в карманы семьи стекались по десяткам каналов, в каждом канале была своя финансовая модель, свой плановый уровень рентабельности, своя система формирования прибылей и убытков.
«Семья Гуллотта» с ее сотнями миллионов евро годового оборота давно превратилась в огромную и могущественную корпорацию. Но доступ в святая святых – финансовые операции семьи – был открыт лишь очень ограниченному кругу избранных.
Очень скоро он стал ориентироваться в этом, как рыба в воде.
А после того, как молодой бухгалтер доказал дону Доменико с цифрами в руках, что, по его расчетам, несколько небольших кланов, которые нехотя влились в «семью Гуллотта» за последние три года и специализировались на контрабанде, существенно занижают свои доходы, утаивая таким образом львиную долю прибыли, – его авторитет в глазах дона в финансовых вопросах семьи заметно вырос.
Немедленно были вызваны бухгалтера этих кланов. Когда после «беседы с пристрастием» эта информация подтвердилась полностью, дон Доменико крепко обнял его, похлопал по спине и произнес: «Ты снова сослужил добрую службу „семье“, маленький Сальваторе! Ты и вправду настоящий спаситель! Нам очень нужны эти деньги: мы вступаем в сложные времена!»
Вскоре молодой Дженнаро стал заместителем правой руки дона – старого Чезаре Фьорозо, исполнявшего обязанности «финансового консильери» уже третий десяток лет.
Суровый старик с худым лицом, обтянутым пожелтевшей пергаментной кожей со старческими пигментными пятнами, бухгалтер старой школы, каждый раз придирчиво и досконально изучал ежемесячные отчеты, которые приносил Сальваторе и, найдя небольшую ошибку или погрешность, – а такое, хоть и крайне редко, но случалось – немедленно устраивал помощнику суровый разнос, свирепо вращая круглыми, как у филина, глазами, которые были едва видны из-под кустистых седых бровей.
Помощник, понимая свой промах, не спорил и покорно уходил переделывать весь отчет из-за единственной незначительной помарки, справедливо полагая, что информация для дона должна быть безупречной.
Покидая кабинет консильери в расстроенных чувствах и кляня себя за невнимательность, пусть даже и в мелочах, молодой помощник не мог и подумать о том, что спустя пять минут после его ухода, старик Фьорозо, с трудом встав на ноги, искривленные артритом и подагрой, прошаркает неверной походкой по темному коридору, что соединял его кабинет с главной приемной, прямо к дону Доменико, доступ к которому он имел в любое время суток на правах друга детства и сооснователя клана. Там консильери устало упадет в удобное кожаное кресло напротив стола босса и закурит сигару.
На безмолвный вопрос так же молча покажет дону большой палец правой руки и довольно улыбнется. Они уже не один десяток лет понимали друг друга без слов. Смена подрастала – и смена профессиональная.