Смерть мироздания - стр. 40

– Еба-а-ать, – протянул Саня, – я знал, что все стоматологи попадают в Ад, вот оно живое доказательство.

Данте подошел ко мне и развернул лицом к себе.

– Что ты видел до этого? – спросил он.

– Брата…

– Черт, – выдохнул он. – Твое сознание на грани. Я боюсь представить, что за бардак у тебя в голове. На Земле будет еще хуже…

– Жду тебя, Говард. Ха-ха-ха, – его злобный смех раздавался эхом и проникал в самые потаенные места души.

Момент, когда ты думаешь, что скоро все отпустишь, все забудешь, – это какой-то страшный самообман. Всегда случается что-то, что вернет тебя назад. Я действительно думал, в момент последней пытки, что все, моя душа практически очищена, что я скоро перестрадаю свои тяготы. Я бы смог спастись, если бы хотел. Но сейчас я ощущаю то, что мой разум лишь выстроил стену, чтобы предпринять последнюю попытку защитить себя от своих же мыслей, но это лишь временный барьер, никакого шага в сторону очищения не было. Стена сдерживает тьму, но трескается и рано или поздно разлетится к чертям. И трещину в барьере создал я сам, снова и снова ковыряя его. Возможно, не стоило этого делать, возможно, я должен был пройти все до конца, чтобы мысли за барьером все же уничтожились пытками, чтобы за стеной ничего не было. Возможно, нужно было очиститься, ведь оставалось совсем немного. Или мою душу нельзя очистить? Но теперь, кажется, что мою стену уже не починить, через трещины снова сочится ужас моего сознания, и скоро стены не будет. И это уничтожит меня, возможно, раньше, чем я доберусь до брата, если он вообще еще жив…

Мы пошли вглубь лабиринта.

Лабиринт выстроен полностью из темно-зеленого камня, его стены возвышались на сотни метров, а запах горелой плоти был так силен, что приходилось прикрывать нос рукой.

Мы ходили по нему часами…

– Что ты сделал на Земле, чтобы попасть в Ад? Да еще и к Асмодею, – спросил меня Данте, пока мы шли по очередному ответвлению лабиринта.

– Убил тварь, которая убила моего сына, – ответил я и посмотрел на Данте.

Я поведал ему историю о предательстве брата, о некой организации «Тень», которой, видимо, он и служил, и о том, как безжалостно я отомстил за сына, но месть была неполной, ведь брат остался жив.

– Однажды жизнь забирает у тебя все, а взамен дает лишь кошмар, который по правилам сложно унять. Порой мироздание несправедливо, я бы за такое в Ад не отправлял, – тихо сказал Данте. – Но так устроен этот мир, боль, которую ты терпишь, не унять местью, к сожалению. Месть делает все еще хуже. Сам проходил через такое десятки раз и могу сказать это наверняка. Но ты и сам это понимаешь, не так ли?

Я кивнул.

– Почему твой брат так поступил, Говард? – подслушав наш разговор, произнес Саня.

– Я видел множество жизней и заметил одну тенденцию, по которой строится большинство грехов человека, – сказал я и обратил свой взор на Саню. – Сначала любой человек ищет любовь, если он ее не получает или разочаровывается, то дальше он пытается сделать все, чтобы им восхищались, боготворили. Если и с этим не получается, человек делает так, чтобы его боялись, а потом ненавидели.

Саня понимающе кивнул и не стал дальше расспрашивать меня о брате. Но я обязательно ему расскажу обо всем, но сейчас не то время. Нужно думать, как найти дверь.

– Данте, вы бывали в этом лабиринте? – спросил я.