Смерть и нимфы - стр. 8

– Похоже на правду. – промолвил полицмейстер, немного задумавшись.

– Знаете, Станислав Александрович, для меня очень странно, что Ираида Никитична была на этом балу.

– Почему же?

– Вы ведь знаете, какие слухи ходят по городу и о чём судачат люди. Говорят, что госпожа Леонова – содержанка богатого господина. А какое здесь чопорное общество и что они говорят о неё. Поэтому для меня это странно.

– Гитаров, это же не Петербург. Здесь за дружбу с дамой полусвета вы не будете подвергнуты остракизму.

– Возможно, что Вы правы, господин полицмейстер.

– Господин полицмейстер, я опросил большинство свидетелей смерти Ираиды. – продолжил Гитаровю. – На балу было около двадцати пяти человек, считая слуг. Я допросил всех, опрос был кратким, но он позволил мне сделать выводы о том, что как минимум пятьнадцать человек не причастны к смерти Ираиды. Семь человек под вопросом. Три человека могли её убить.

– Что это за семь человек? – поинтересовался Гудомов, посмотрев на карманные часы.

– Семь человек – это люди, по каким – либо причинам желавшие мадмуазель Леоновой смерти или, по крайней мере, ненавидевшие её.

– Семь? – Гудомов поднял брови. – Достаточно большая цифра для такой юной девушки.

– Соглашусь, господин Гудомов. Но цифра ещё больше. Их десять. Десять человек желают смерти молодой девушки.

– Всему виной красота, Владимир Васильевич.

– Соглашусь, Станислав Александрович, – кивнул Гитаров. – Красота – это страшная сила, убийственная сила. Но некоторые люди, из этой десятки, ненавидели Ираиду Никитичну по другой причине.

– Вы выяснили эту причину, Владимир?

– Эти люди ещё не знают о том, что я понял, что они желали смерти госпоже Леоновой.

– Вы – хитрец. Но время идёт, Владимир Васильевич. Время играет против нас. Сегодня второе января. Я прошу Вас ускориться.

– Да, господин полицмейстер.

– Что Вы планируете предпринять дальше?

– Я проанализировал все ответы на допросе свидетелей смерти Ираиды Никитичны. Составил вопросы, которые собираюсь задать в течение трёх дней.

– Владимир Васильевич, у Вас есть три дня. Всего три дня. – вдруг лицо Гудомова сделалось жестоким и не терпящим возражений. Гитаров знал это лицо и знал, что может быть, если ослушаться приказа начальства. – За это время вы должны найти убийцу Ираиды и, даст Бог, он в скором времени будет на Сахалине.

– Даст Бог. – вторил ему Гитаров.

Гитаров не верил в Бога, но был спокоен к вере других. Гудомов в Бога верил и только он помогал ему, по мнению господина полицмейстера.

Владимир Васильевич весь вечер просматривал записи своей записной книжки. У него вошло в привычку делать ёмкие характеристики тех, кого он подвергал допросу. Характеристики были грубоватыми, но Гитаров верил, что именно они помогают ему распутывать все уголовные дела. За это в Петербургском департамент полиции Гитарова почитали сумасшедшим. Например, Гитаров был уверен, что дама, которой он дал характеристику «Стерва» не способна на убийство, а вот дама, которой дал характеристику «Скромная», способна убить. В тихом омуте черти водятся – придерживался Гитаров этого выражения.

В деле Леоновой была и «Стерва», и «Скромная», и «Мигера», и «Высокомерная», и «Трус», и «Ловелас», и «Казнокрад», и «Сволочь». Дело было странным. Гитаров не мог нащупать мотив, но чувствовал, что мотив лежит на поверхности. Если он найдёт мотив, останется только дёрнуть за ниточку и убийца выбежит в круг и закричит «Я!Я!». Мотив был, их, по мнению Гитарова, было три. Их он озвучил полицмейстеру. А что, если есть ещё один мотив? Но какой?