Смерть и дева. Эхо незнакомцев (сборник) - стр. 15

Мистер Тидсон-таки встал и ушел рано – незадолго до пяти часов, – и вернулся к восьмичасовому завтраку.

– А, овсянка! – воскликнул он в отличном настроении. С виду он нисколько не пострадал от своего купания накануне вечером. – И кофе! Великолепно! Что ж, наяды своей я не увидел и Конни не видел, которая очень любезно постучала в мою дверь, но все равно…

– Могу предложить бекон с жареным картофелем, сэр, – сказала официантка, которая все еще питала к нему интерес и желание защитить – отношение, к которому он привык. – Или омлет на тосте.

– Из яичного порошка? – потребовал ответа мистер Тидсон.

– Да, сэр, боюсь, что так.

– Жуткая гадость, – сказала только что вошедшая Конни.

– Великолепно! – воскликнул мистер Тидсон. – Мне нравятся штучки ученых! Непременно омлет на тосте, моя дорогая. Присси, – добавил он, когда официантка отошла, – я почти уверен, что это была наяда. Ты должна пойти со мной, когда тебе будет удобно. Я покажу, где видел ее!

Он плотно позавтракал и после предложил Крит сходить с ним в собор.

– Это еще зачем? – поинтересовалась его жена, которая ограничивала свои визиты в церковь воскресеньями, да и то не всегда.

– Там исполняют Стэнфорда в фа мажоре, дорогая.

– Ну, если ты действительно хочешь, мы можем пойти. Собор наверно следует увидеть.

– Спасибо, дорогая. Я действительно хочу пойти. Нельзя пропустить Стэнфорда в фа мажоре. Занятная тональность. – Он что-то замурлыкал себе под нос.

Поразительно, думала мисс Кармоди, выбирая подходящую шляпку и перчатки, как часто этот кроткий маленький человечек умеет настоять на своем, даже с Крит, эгоистичной и неуступчивой. Возможно, Крит относится к нему по-матерински, подумала она, в каких-то делах он ведет себя совсем как ребенок. Наверно и лгать он может с легкостью ребенка, решила она, прокручивая в уме рассказ мистера Тидсона о его вечернем приключении и повторения, что он на самом деле видел наяду.

Как только завтрак закончился, мистер Тидсон вприпрыжку поднялся наверх и вернулся, неся в руке, уже затянутой в перчатку, сандалию. Он сказал, что ее оставила на берегу наяда. Конни отказалась к ней прикасаться, заметив, что он еще более глупый старик, если действительно полагает, будто этот перемазанный грязью и стоптанный предмет, которым он хвалится, был на чьей-то ноге, кроме обычного мальчишки. Девушка добавила, что даже если и предположить существование такого языческого создания, как наяда, то она уж точно не стала бы носить кожаные сандалии. К ужасу мисс Кармоди, Конни говорила одновременно со злобой и страхом и продолжала обидно бранить своего дядю, когда уже никакой необходимости в этом не осталось.

Мистер Тидсон, который не любил, когда его называли глупым стариком, перестал слушать, выпятил нижнюю губу, отказался с ними разговаривать и по дороге на Хай-стрит швырнул сандалию в кучу хлама, уже лежавшего в тележке мусорщика. Затем он вытер руку в перчатке носовым платком и отправился слушать Стэнфорда в фа мажоре.

Все это время мы ведем оборонительную войну, а это не что иное, как сомнительное состояние.

Джон Донн. Посвящение XIX

Возвращаясь в Лондон, миссис Брэдли размышляла о приятном и неприятном. Ее мысли занимали мистер Тидсон, Крит и Конни и больше всего в некотором роде несчастная мисс Кармоди. Жизнь, думала мисс Брэдли, богата ситуациями, к которым даже мир звукового кино отнесся бы с суеверным недоверием, а семейство Кармоди, включавшее на данный момент странного мистера Тидсона, удивительно красивую Крит, недовольную Конни и ее встревоженную, почтенную тетю, производило впечатление людей, живущих скорее в мире сюрреалистичном, а не в реальном.