Служебный разбой (сборник) - стр. 13
Борька Маранков на рынке печеньем торговал, но как-то неудачно. Он много чем пытался торговать: шмотьем, рыбой, видеотехникой, теперь вот печеньем; но братва местная чересчур давила поборами, да менты, да администрация рынка – всем кушать хотелось. Зарабатывал он, как нормальный рабочий на заводе, не больше. На заводе за такие деньги хлопот мало – работай да зарплату жди. А ему и по соплям частенько рэкетиры давали, и менты товар отбирали внаглую, и по поездам он маялся с сумками, по барахолкам в чужих городах; только другой профессии он себе уже не представлял – тридцать пять лет не двадцать, заново переучиваться, перестраиваться не всякому под силу.
Антон Мулатов, как был дворовой шелупонью, ею и остался. Воровать не воровал, но постоянно отирался по пивным, обирал пьяных, курил травку, задирал в своей пятиэтажке соседских мужиков.
Волкашин долил остатки водки в стаканы, обвел взглядом своих корешей юности, ухмыльнулся:
– Другого шанса подняться у вас не будет. Утонете в дерьме.
– Погрязнем, – поправил его Мулатов.
– Мы и так в дерьме, погрязли по самые уши.
– А ты самый крутой, – подколол Вениамин.
Волкашин снова ухмыльнулся.
– Лучший из худших.
Помолчали.
Все курили, осоловело глядя перед собой. Дым сигарет уходил к потолку. В маленькой комнатке было душно и смрадно. Усталые, потные мужики тоскливо перерабатывали отвердевшими мозгами предложение дружка юности, и каждый в душе вылеплял отрицательный ответ. Если бы он предложил это лет семь-восемь назад, когда в мозгах сперма бурлила, а в венах кипела кровь… А теперь…
– Повторяю снова. Областная ОПГ снимает с фирм бешеные бабки.
– Везде так, – вставил Маранков.
– Согласен, что везде, – Волкашин чокнулся своим стаканом с грудой остальных стаканов, стоявших на застеленном клеенкой столе, залпом выпил водку, похожую на бензин, долго дышал носом, пережидая, когда исчезнет вкус алкоголя в глотке. – Это бизнес. Большой бизнес. А чтобы заниматься бизнесом, надо платить. Все платят. У всех есть крыша. И у фирмачей, и у бандитов. Раз в месяц ваш известный держало города везет в Москву чемодан денег. Наше питерское управление совместно с москвичами заготовило показательную операцию.
– Альбертика возьмут? – спросил Маранков, по роду своей базарной жизни знавший поименно всех городских авторитетов.
– Да. Деньги, какие он повезет… Короче, в Москве уже решено, что этот взнос в общак конфискуют. Братва смирилась с этой потерей – надо, значит, надо. Только ваши местные еще не знают, что их отдали на «заклание».
– Мудрено говоришь.
– Мудрено не мудрено, Алик, а прилетел я к вам только потому, что еще помню, какими вы были пацанами.
– Какими? – Горохов с грустным видом поскреб лысину.
– Крутыми.
– Я и сейчас крутой. Хе-хе-хе, – пьяный Мулатов развязано рассмеялся.
Волкашин презрительно хмыкнул.
Мулатов, отсмеявшись, вдруг посмотрел трезвыми глазами.
– Нас братва передавит, как клопов.
– Жить хочется?
– Кому не хочется? Какая бы ни была – жизнь есть жизнь.
– А говоришь, что крутой. Я такой куш предлагаю… Деньги повезут завтра. Отобьем их нагло, перед зданием аэровокзала. Этого никто не ждет. По сто пятьдесят тысяч на брата. Таких денег никто из вас не заработает. И я не заработаю. Их можно только гоп-стопом взять!
Волкашин помолчал.
– Отсюда сегодня уже никто не выйдет. Завтра с утра берем деньги и, как крысы, в разные стороны.