Слуги этого мира - стр. 21

– Мы уйдем вместе, – сказал Гектор. Его голос приобрел стальные нотки. Он без страха смотрел прямо в глаза молодому мужчине, который был на полголовы выше него. – Шумно у вас стало. Надоели.

Помона с ужасом смотрела на кровожадную толпу, в которую нужно было нырнуть, чтобы пройти к выходу, но Гектор вышел вперед, загородив ее от взглядов-иголок, и вытянул из укрытия. На ватных ногах она последовала за отцом. Но стоило ему затащить ее в толпу, как кто-то изловчился и подставил женщине подножку.

Помона повалилась вперед и вскрикнула, налетев скулой на острый носок женского ботинка. Насколько она могла судить, он встретил ее на несколько дюймов раньше пола.

Гогот был таким громким, что Помона почувствовала от него физическую боль. Раскорячившись на непослушных конечностях, она попыталась встать, но отец тут же развернулся и схватил ее под руку. Он поднял дочь и вскинул свирепый взгляд на подставившего подножку мужчину. Сама Помона не поднимала глаза. Сжав губы в нитку, она прижимала тыльную сторону ладони к кровоподтеку под левым глазом.

– Аккуратнее надо быть, – услышала она грубый голос. Может, он пытался звучать невинно. Но даже не видя его лица, Помона не поверила его игре.

– Ага, – раздался голос справа от нее. Если бы она не знала, что стоит там именно отец, ни за что бы не поверила, что в его тоне может быть столько ненависти. – Хороший совет, Освальд. Постараюсь его усвоить, когда в следующий раз на охоте буду метать нож в первое живое существо, которое увижу. Но ты на всякий случай не мельтеши под ногами.

Во вновь сгустившемся молчании Помона и Гек минули толпу. Женщина смотрела под ноги и старалась высоко поднимать ноги, но больше вытягивать щиколотки не решался никто. Гектор был невысоким, жилистым, обожженным старой звездой мужчиной, который выглядел старше своих лет, но в Пэчре его уважали за первоклассные навыки охотника. Даже ее боязливая мама, Нонна, решалась выходить из дома только вместе с ним. И, вероятно, не будь его с Помоной на собрании, ей не удалось бы обойтись малой кровью.

Кровь. Они на самом деле это сделали.

Крови было совсем немного, но Помона терла щеку снова и снова. Она почувствовала, как сжалась рука отца на ее запястье.

– Убери руку от лица, Помона. Помни, мы идем домой с добрососедского чаепития, а не с мордобоя.

Ее горло свело судорогой; она не могла дышать. Как только отец вывел ее на улицу, в опускающиеся сумерки, Помона усилием воли опустила руку и уткнулась взглядом в землю. Отец сжимал ее запястье все сильнее: наверняка Страж у калитки даже не пытался делать вид, будто не обращает на них внимание.

Губы Помоны дрожали, но она не проронила ни одной слезинки.

Помона сидела под грушей на заднем дворе и стучала углем по листу пергамента, делая вид, будто увлеченно рисует. Когда они с отцом вернулись, Нонне стало дурно от вида старшей дочери, но Гек велел ей дать Помоне промокнуть ранку тряпкой и не приставать с расспросами.

Она была благодарна отцу за это, но не сказала этого вслух. Ей вообще не хотелось ни с кем разговаривать.

Глотая ком, Помона, дыша глубоко и медленно, уселась под любимое деревце и стала пролистывать свои наброски тканей, изделий, орнаментов. Но вдохновения не было, и новый рисунок никак не хотел рождаться. Однако Помона собиралась просидеть здесь до самой ночи, пока Стражи не станут закрывать ставни.