Слуга Пиковой дамы - стр. 9
Рядом, положив голову ему на колени, спал Ванька. Витя все еще обнимал брата одной рукой за плечики, другой машинально гладил по спине. Кажется, уже несколько часов так. На парне были джинсы, испачканные на коленях кровью, темная футболка, мятая и тоже измазанная. Наверное, кровь отца осталась под ногтями, видна на фалангах пальцев. Размазал, когда вытирал. Но все это сейчас, как и в последние часы, не имело значения.
Он бесконечно устал. И это было единственное, что ему удавалось чувствовать. Усталость вытеснила все. Боль потери, потрясение от смерти отца, страх. Хотя эта картина все еще стояла перед глазами. То, что он увидел, бегом спустившись в гостиную, на крик Милки.
Лужа крови на паркете. Скорчившееся тело отца, его какое-то жалобное, болезненно сморщившееся лицо, руки, зажимающие рану, подогнутые колени. И неживые глаза. А еще яркий свет от люстры, зеркало напротив. И нарисованная на глади стекла дверь, с ведущими вниз ступенями. Вульгарно-алая, кривая вся. Абсурдная.
Видение Витю не покидало все эти часы. Все время, пока пытался нащупать пульс на шее отца, хотя сразу знал, что это бессмысленно, пока зачем-то старался отцепить руки покойного и посмотреть, насколько глубока рана. И потом, пока вызывал полицию, пока протащил Милку в кухню, приводил ее в чувство, чтобы хотя бы прекратила орать, пока искал ей успокоительное. И дальше, когда забрал проснувшегося и испуганно плачущего Ваньку, когда дождался полицию, впустил их в дом, отвечал на их бесконечные, нудные, иногда циничные и неприятные вопросы.
Картина стояла перед глазами и сейчас. Вот только… Ее смысл будто бы немного стерся. Усталость побеждала. Витя чувствовал себя каким-то ватным и пустым. А еще одиноким. Если все это время он ждал тишины, то сейчас, дождавшись, чувствовал себя в ней неуютно. Он один. Со спящим ребенком на руках. В разгромленной гостиной. Пришло неприятное ощущение уязвимости и унижения. Когда твой дом изгадили. Кто-то вторгся в твою жизнь и все испачкал и сломал.
Хотя Витя прекрасно знал, насколько это все было необходимо. Осмотр места происшествия, работа экспертов, обыск дома, поиск улик, снятие отпечатков. Они разбирали схему на паре семинаров по криминальной журналистике. Но знать и принять – это огромная разница.
Желание избавиться от этой «нечистоты» и неуюта заставляло Витю действовать. Надо убраться, привести дом в порядок. Хоть как-то вернуть себе иллюзию нормальной жизни. Без отца. Самому. А еще… организация похорон, отцовский бизнес, какие-то там хлопоты по вступлению в наследство. Все ненужное, чуждое и неприятное. Неприемлемое сейчас. Все то, что подчеркнет факт, который так не хочется признавать, – факт, что отца больше нет.
Пока Витя был не готов это принять. По-хорошему, он даже был не в состоянии сейчас заняться уборкой. Вообще сделать хоть что-нибудь. А ведь надо… Да хотя бы поесть. Но не то чтобы сил не хватало, Витя будто не мог даже сообразить, как это делается. Ему нужна помощь.
Он протянул руку и забрал с журнального столика свой смартфон, нашел нужный номер и нажал кнопку вызова.
– Привет, племяш! – прозвучал знакомый голос. Похоже, собеседник сейчас улыбался. – Ты чего-то рано.
– Дядя Семен. – Витя заметил, что его голос звучит слишком глухо, чуть откашлялся, прочищая горло. – Дядь… Отец погиб. Убили. Прости…