Слуга - стр. 54

За дверью послышались чьи-то шаги, в дверях блеснула лысина главы администрации:

– Только что по факсу пришло. Напрямую. Минуя управление внутренних дел.

Иванов развернул бумагу и принялся читать, потом повторил вслух:

– Главе администрации Нелюбину Юрию Фроловичу. Главное управление фронтальных исследований МВД Российской Федерации. Полномочия полковника полиции Кожемякина подтверждаем в полной мере. Просим оказывать ему всяческое содействие, вплоть до предоставления статистических данных закрытого характера…

Вот это завернули. Умеют в Центре пудрить мозги.

Фролыч сидел напротив, гордо блестя вспотевшей лысиной.

– А что это за управление? – спросил он.

– Новое, – ответил Михалыч. – Вроде прежнего отдела борьбы с бандитизмом.

– А-а… Понятно…

Фролыч вытянул губы и больше ни о чем не спрашивал, дергая бровями.

Михалыч решил спросить у него, можно ли обвинить в побеге человека, когда тот, уходя от незаконного преследования, превышает пределы необходимой обороны.

– Как вам сказать… – Фролыч напрягся. – В моей практике была лишь одна бытовуха, и та вся доказанная, без этих самых проблем. Как ни странно, мне попадались одни виноватые.

Он нервно цыкнул языком, снова дернул бровями.

Михалыч пожал ему руку.

– Но это еще не все, – опомнился Иванов. – Егоровна, у которой дом сгорел, – мать его родная.

– Вот те раз! – Фролыч выкатил глаза. – И что вы намерены делать?

– Родные тополя милей московских улиц…

– Вот оно что…Имеется комнатенка. Состояние, правда, не блещет…

Иванов хмурился:

– Приходил запрос из УВД вот на эту фамилию. – Он ткнул пальцем в бумагу. – Я ответил, что людей с подобной фамилией у нас не значится. Возможно, ниточка тянется из вашей деревни…

Глаза у главы бегали по столешнице и, когда Иванов замолчал, вдруг заявил, что видели вчера, между прочим, джип. Говорят, искали какого-то военного. Мальчишкой якобы знали его… К мужикам липли, а одного с собой увезли.

Иванов насторожился:

– Кто такой?

– В больнице работает… И там у них нынче потоп.

Михалыча передернуло с головы до ног. Чачин! Это мог быть только он, слесарь-сантехник.

– Надо съездить к нему!

Втроем они вышли из здания, сели в машину Михалыча.

Чачин? Кем он был для Михалыча? В принципе – лучшим другом. Бегали по деревне, играли в войну. И не заметили, как выросли: один в мореходку подался, другой – в менты. Ещё был Физик, Бутылочкин. Из той же команды…

Вечерело. Предзакатное солнце било вдоль улицы по глазам. Чачин вместе с матерью жил за парком. Только б застать его дома – живого и невредимого.

Михалыч свернул на перекрестке, остановился: улица Некрасова, тот самый дом.

Ворота изнутри оказались заперты. На стук никто не выходил. Однако Михалыч был настойчив и продолжал в них стучать – то кулаком, то, развернувшись, подошвой. У соседей надрывались собаки. Неужели можно не слышать стук? Так поступают лишь те, кому отсидеться – за счастье. Еще так поступают покойники.

Михалыч дернулся к палисаднику, прильнул к окну, стараясь рассмотреть помещение. Иванов обошел его и прилип к другому стеклу.

– Ну что вы тут лазите, а?! – донесся из дома женский голос. – Лег человек отдохнуть, так нет! Нету нигде покою! Ну что ты стоишь, а?! Что тебе надо?!

Женщина спрашивала у Иванова, решив, вероятно, пойти ва-банк. Она никому не откроет, потому что это ее дом.