Слуга - стр. 27
Из-за угла вышел сержант – Михалыч неделю назад едва не отправил его на тот свет. Едва – не считается. Сержант живее всех живых – вытянулся по струнке, отдает честь и улыбается:
– Заплатите мне, чтоб я поддакивал…
Умный, бестия…
И тут Михалыч проснулся: нога застряла между прутьев кровати и сильно болела. Луна светила сквозь тюлевые занавески. Михалыч поднялся и пошел в прихожую, еще не веря, что это был сон. Мать спала на боку, свернувшись калачиком. Стол чист, а русской печи нет и в помине – вместо нее здесь кирпичная плита. Слава богу! Жив, значит, Чачин.
Мать повернулась в кровати:
– Стонал ты сильно, Толя… Приснилось, видать, что-нибудь…
Михалыч взял со стола бутылку минеральной воды, распечатал:
– Приснилось…
– Зверячья у вас работа…
– Для кого как.
Михалыч глотнул воды. Мать продолжала на ту же тему:
– Все нервы себе измотал… Чо видел-то хоть?
– Войну…
– Все воюешь?
– Куда от нее деться…
– Бросай! Жениться давно пора!
– Не переживай.
– Ну как мне не переживать? Ты же мой сын.
– Вот и не мучь меня. Если спросят, знаешь ли полковника Кожемякина, скажи: не знаю такого, никогда не слышала. У меня, мол, другая фамилия. Спросят паспорт – сунь им в рыло…
Михалыч вернулся в постель, но долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Проснулся поздно. Настроение мерзопакостное. Сны не бывают напрасными. Они имеют под собой материальную основу – как в том случае, при проведении первой в жизни спецоперации. В квартире находилось тогда двое агентов, поджидали хозяина – о нем плакал заочный приговор. Михалыч ночью уснул, по очереди, и видит во сне: в комнате сидят трое мужиков – Михалыч смотрел на них откуда-то сверху, словно с божницы.
Мужики сквозь зубы говорили между собой:
– Мы войдем туда просто…
– Как же?
– Подойдем к двери и скажем: «Вам письмо». Они спросонья откроют – остальное дело техники…
Квартирный звонок разбудил моментально. Михалыч прильнул к «глазку»: на площадке за дверью стояли двое.
– Вам письмо!
Напарница выскочила из другой комнаты, дернула дверь, натягивая цепь, – быков сажать на такую цепочку.
– Ну! Давайте же…
Гости таращились на «бычью» цепь. Напарница теребила от нетерпения цепочный карабин, собираясь вынуть его из паза и открыть дверь. Но Михалыч прижал ей пальцы вместе с карабином, пихнул от двери. Мужикам лет за тридцать, рожи дубовые, руки – за спинами.
– Что за спешка?
– Извините, ошиблись…
Гости скользнули к подъезду.
Закрыв дверь, Михалыч метнулся на кухню, прильнул к стеклу. Из подъезда выпали двое. По пути к ним присоединился еще один – из-за тополя. Только тут Михалыч вспомнил сон и с тех пор стал в сны верить. К делу о заочном приговоре троица, впрочем, не имела никакого отношения – оказалось, это был всего лишь банальный наезд на богатенькую квартиру.
…Слушателей отбирали по какой-то особой программе. Никто не знал, для чего весь этот сыр-бор. Знали одно: работа обещает быть интересной. И Кожемякин выдержал испытания.
Казалось, их отбирают для работы за границей. Вероятно, у закрытого ведомства возникли трудности с кадрами, вот оно и решило подобрать для себя кадры в МВД. На деле оказалось иначе: родное министерство подбирало кадры для себя самого. Об этом стало известно, когда было предложено подписать новый контракт – о неразглашении сведений. Михалыч клялся во всем, обещал всё, что от него требовалось. Другая сторона не обещала ничего. Она гарантировала лишь пулю в случае предательства. И это выглядело нормой. Как же иначе-то? Каждый из слушателей готов был поступить в лучших традициях якудза – откусить язык и умереть от потери крови.