Слуга - стр. 19
Пассажиры быстренько схлынули, перрон опустел. Но было ведь решено, что именно этим вот поездом, а потом и вовсе подтверждено: вагон такой-то, встречай.
Михалыч скакнул в вагон и побежал, заглядывая в купе. В тамбуре проводники занимались бельем, гремели посудой, но было не до расспросов – он не знал напарника в лицо, не знал его имени, поэтому, задавая вопросы, лишь тратил бы время.
Он летел сломя голову, пока не наткнулся на мужика: тот сидел в углу купе, возле опущенного окна, собираясь, возможно, встать, – волосы длинные, спутанные. Мужик таращил глаза, изо рта пузырилась кровавая пена. В изголовье значилась цифра одиннадцать – номер места.
Мужик скреб руками грудь:
– Кожемяка? Они подсыпали мне…
– Я вызову скорую. Потерпи…
А тот закатил глаза, теряя, как видно, сознание.
Михалыч дверь на запор, напарника на пол – и полез под сиденье. Вынул оттуда чемодан, сумку – и снова к напарнику. Пульс был уже не слышен, как и не было слышно и сердца.
– Прости, напарник…
Время теперь особенно поджимало, и не было никакой возможности здесь оставаться. Михалыч уцепился в ручку контейнера, сумку подцепил на плечо и кинулся к выходу – там проводница гремела посудой, тряслась с вагонными тряпками.
Михалыч на ходу заорал:
– Человек умирает, а она с тарой никак не расстанется! Шевелись, пока саму не пришиб!
– Скорую, что ли, вызвать кому?
– Она еще спрашивает… Торопись!
Михалыч выбрался из привокзальной территории, двинул к трамваю, с трудом влез в толчею и поехал, не думая, куда его несет, – лишь бы убраться, лишь бы не попасть еще кому на глаза. В итоге оказался он на речном вокзале, возле гостиницы, и решил туда войти, надеясь снять номер.
Администрацию гостиницы не интересовали его документы. Им нужны были деньги. Поэтому вскоре он лежал на кровати в одноместном номере и смотрел в потолок. На потолке висела люстра, мысли путались, бегая вокруг данного потолочного предмета. Предстояло открыть контейнер, осмотреть сумку погибшего. Беда прошла рядом. Одним краем она задела Михалыча. Чем же его опоили? И, главное, кто? Искусственное дыхание при отравлении бесполезно. Скорая вряд ли ему помогла… Сообщить нужно в Центр. Но это потом…
Чемодан походил на контейнер. Он едва ли мог затонуть либо отсыреть изнутри. Сумка поменьше оказалась на «молнии», с широким ремнем. В нее мог бы войти оперативный автомат Калашникова и запас патронов на полчаса. Однако там не было патронов. Это были личные вещи, ничего общего не имевшие с назревшей проблемой: бритвенный прибор, мыльница, полотенце, зажигалка, складной нож со множеством лезвий, а также шило.
Кроме личных вещей, Михалыч в сумке больше ничего не обнаружил. Оставалось вновь приглядеться к контейнеру и, может быть, даже взломать. В замке темнело крохотное отверстие – в него и ключ-то не войдет. Он взял шило и с силой вогнал в отверстие. Замок щелкнул, в разъеме появилась щель. Это могла быть ловушка.
В проеме значилась надпись на английском языке. Из чего следовало, что чемодан оперативного назначения изготовлен предприятием МВД и предназначен для использования в особых условиях. Между тем радоваться пока было нечему. Оперативный сундук, раскрывшись надвое, не был еще раскрыт окончательно. Обе его половины оказались закрыты крышками с ребрами жесткости и номерными замками. Шестизначные цифры могли означать что угодно. Он набрал сначала дни, потом месяц, а потом год своего рождения. Одна часть открылась. Со второй половиной подобный номер не прошел. Он не знал, когда родился напарник, так что пришлось остановиться пока на достигнутом.