Случайный хозяин для невольницы - стр. 56
Погода стояла хорошая, если так вообще можно было сказать про погоду в этом сером месте, поэтому я решила еще прогуляться, побродить по узким улочкам, осмотреться. Попадавшиеся навстречу люди кивали мне в знак приветствия, я кивала в ответ. И никто уже не смотрел так пристально и любопытно, как в первые дни. Привыкли. И я привыкла. Статус невольницы уже не висел непосильным грузом, придавливая к самой земле и отравляя существование. Я с ним смирилась.
Хитросплетение улочек вынесло меня к аккуратному зданию библиотеки. Не в силах побороть любопытство, я постояла на крылечке, вытягивая шею в тщетных попытках заглянуть внутрь. Переступить порог я так и не решилась. Почему-то было неудобно. Где я и где библиотека?
Хотя читать я умела. И писать тоже.
У нас в деревне жил старик, который когда-то в городе работал казначеем. На старости лет ему захотелось тишины и покоя, поэтому он вернулся в родную деревню и, чтобы как-то коротать свои однообразные дни, начал заниматься с местными ребятами. Он собирал нас в тени развесистой березы или в саду под яблонями, выдавал куски старого пергамента и маленькие угольки и учил грамоте. Или читал нам вслух книги, а мы сидели и, распахнув, от удивления рты, слушали удивительные истории о животных, о рыцарях, о торговцах. Иногда он читал нам что-то серьезное — например, газеты, которые ему раз в месяц привозил немногословный сын.
Бабка, узнав о том, что я учусь, отходила меня крапивой поперек хребтины и запретила приближаться к дому старика, которому, как она выражалась, на старости лет моча в голову ударила. Мне тогда так обидно было, аж до слез. Я забралась на чердак и проплакала там полночи, а наутро бабушка внезапно разрешила продолжать учебу…
Наверное сообразила, что образованную девку можно продать подороже, чем неграмотную оборванку.
От библиотеки я свернула в узкий проулок, в котором дома стояли так близко, что их крыши почти смыкались и свет едва проникал вниз, неуверенно касаясь шершавых стен. После двух поворотов дома внезапно расступились, выпуская меня на широкую площадку, огороженную грубо сколоченными жердями. В одном углу стояли деревянные чучела, весьма отдаленно напоминавшие людей. Их темные бока покрывали бесчисленные царапины и трещины, а кое-где были выбиты целые клинья. Чуть подальше стояли чучела из соломы. Такие же несчастные и потрепанные. Вместо лиц у них были нарисованы круги — синие снаружи, красные внутри. В одном из таких кругов торчала стрела.
Но самое интересное — это не чучела и даже не маг, практикующийся в создании огненного лассо, а четверо джиннов, тренировавшихся в дальнем конце площадки. У каждого в руках странные изогнутые мечи с двумя лезвиями, расходящимися в обе стороны от рукоятки. Джинны владели ими так, словно оружие было их частью, продолжением рук. Это была не просто тренировка — смертельный танец, наполненный силой и мастерством. Воздух звенел от ударов и вибрировал от невидимой силы, что расходилась от мужчин.
Я не могла оторвать взгляда от Хельма. Он был без рубашки, демонстрируя смуглое, совершенное тело, которому позавидовали бы и древние боги. В каждом движении — звериная грация и мощь. Бугрящиеся мышцы на груди, спина с рельефом, к которому хотелось прикоснуться, провести пальцем, чтобы почувствовать ту безудержную силу, которая клубилась внутри. Я смотрела на его руки, перехваченные золотыми браслетами чуть повыше запястий, и не могла понять, что со мной творится. Почему не получалось вздохнуть полной грудью.